Вопреки предположению, например, Harvey 1982, 150сл., который следует Камли (Carnley 1987, 53); см. также, например, Barr 1992, 133, п. 32. Харви сетует, что ученые, стремясь найти тут ортодоксальную раввинистическую доктрину, хотя и облеченную в форму, доступную эллинистическим читателям, «заглушили» скрытый пифагорейский смысл слов Иосифа. Такое мнение спорно, потому что: (а) существует достаточно свидетельств у Иосифа и в других местах о том, что он и другие действительно «переводили» иудейские идеи на язык идей греческих (например, описание у Флавия иудейских партий в виде философских школ), и (б) в других текстах Иосиф отчетливее говорит о самом воскресении. См. также Sanders 1992, 301, в которой ученый предостерегает от того, чтобы придавать слишком большое значение языку Иосифа.

Мимолетное упоминание о вере Иосифа в бессмертие души см. в Иуд. древности 17.354.

Почему он не следует категориям Цицерона ( О природе богов) и не включает «академиков» вместо пифагорейцев, остается неясным, во всяком случае для меня.

Иуд. война 2.162. Как часто указывают, тут «судьба» — это термин, знакомый языческим читателям, тогда как для иудейского мыслителя естественнее было бы говорить о «провидении».

Иуд. война 2.163 (цитируется по переводу Я. Чертка. — Прим. пер.); Сегал (Segal 1997, 108) справедливо замечает, что тут идет речь не о метемпсихозе или реинкарнации, но о даровании тела иной природы: «подобно Павлу, [Иосиф] представляет себе новую нетленную плоть». Это, предполагает Сегал, стоит близко к представлениям Первой книги Еноха.

Иуд. война 2.165.

Например, Thackeray в Loeb edn., 386, n.; Schurer 2.543, n. 103 (Cave).

Это подрывает мнение Porter 1999а, 54–57, согласно которому Иосиф указывает на то, что «традиционная греческая мысль о загробной жизни была преобладающим мотивом» даже среди фарисеев.

Иуд. древности 18.14 (цитируется по переводу Г. Н. Генкеля с небольшими изменениями. — Прим. пер.).

Loeb 13, п., возражая мнению Thackeray. Mason 1991, 156–170, утверждает, что воскресение есть своеобразная иудейская недуалистическая форма «реинкарнации», и в некотором смысле это, безусловно, верно. Однако различия между «воскресением» и «реинкарнацией» не менее значимы, чем сходства, а привычный и расхожий смысл последней идеи как в Древнем, так и в современном мире имеет тенденцию подчеркивать именно эти различия (циклический взгляд на личную и мировую историю, нежелательность воплощения для души и так далее), что, с моей точки зрения, не способствует отождествлению двух этих представлений.

Это сильный пункт в аргументации Мейсона (см. предыдущую сноску).

Так в Feldman, loc. cit.

Об этом событии см. NTPG 172.