— Да, сер, конечно, — быстро сказал Риддл.

— Но все равно, Том…держи язык за зубами про то, что я тебе сказал, то есть про то, о чем мы тут разговаривали. Многим не понравится, что мы тут болтаем про Хоркруксы. Это запрещенный предмет для разговоров в Хогвартсе…Дамблдор очень за этим следит…

— Я не скажу ни слова, сер, — сказал Риддл и ушел, но Гарри успел заметить то самое дикое выражение счастья на его лице, которое было у него, когда он впервые узнал, что он волшебник, такой вид счастья, которой не придавал ему особенно привлекательных черт лица, а делало его, напротив, менее человечным…

— Спасибо Гарри, — тихо промолвил Дамблдор, — давай уходить…

Когда Гарри приземлился опять на пол кабинета, Дамблдор уже сидел за столом. Гарри тоже присел и начал ждать, когда заговорит Дамблдор.

— Я надеялся заполучить это доказательство очень долго, — наконец сказал Дамблдор. — Это подтверждает теорию, над которой я работал, подтверждает, что я прав, а также то, как много еще осталось сделать…

Гарри внезапно заметил, как все старые директора и директрисы в портретах на стене проснулись и слушали их разговор. Тучный маг с красным носом даже вынял из уха затычку

— И так Гарри, — продолжал Дамблдор, — я уверен, что ты понял значение всего того, что ты только что услышал. В том же возрасте, в котором находишься сейчас и ты, плюс-минус несколько месяцев, Том Риддл делал все, чтобы разузнать, как сделать себя бессмертным

— И вы думаете, что у него это вышло, сер? — спросил Гарри. — Он сделал Хоркрукс? Вот почему он не умер, когда напал на меня? У него где-то был припрятан Хоркрукс? Часть его души все еще была в безопасности?

— Немного…немного больше, — сказал Дамблдор. — Ты слышал Вольдеморта, больше всего он хотел узнать у Горацио его мнение о том, что же случится с магом, если он сделает более одного Хоркрукса, что случится с магом, который захочет избежать смерти, будет готов убивать много раз, разрывать свою душу на части, и так получить много отдельно спрятанных Хоркруксов. Ни одна книга не дала бы ему эту информацию. И насколько я знаю — и я уверен, Вольдеморт тоже это знал — ни один маг никогда не разбивал свою душу более, чем на две части.

Дамблдор на секунду замолк, обдумывая свою мысль, а потом сказал: — 4 года назад, я получил очевидное доказательство того, что Вольдеморт разбил свою душу.

— Где? — спросил Гарри. — Как?

— Ты дал мне ее мне, Гарри, — сказал Дамблдор. — Дневник, Дневник Риддла, тот самый, который давал инструкции о том, как снова открыть Тайную Комнату.

— Я не понимаю, — сказал Гарри.

— Ну, хотя я и не видел Риддла, который вышел из дневника, но то, что ты описал мне, было феноменом, с которым я никогда не сталкивался. Простая память начала двигаться и думать сама? Простая память, истощающая жизнь из маленькой девочки, в чьи руки она попала? Нет, что-то более зловещее было в этой книжке…фрагмент души, я был практически уверен в этом. Дневник был Хоркруксом. Но он поставил столько же вопросов, сколько и дал ответов. Больше все меня заинтриговало и волновало то, что дневник был и оружием, и охраной.

— Я все еще не понимаю, — сказал Гарри

— Ну, он работал так, как и должен работать Хоркрукс — другими словами, фрагмент души, который сохраняется внутри в безопасности. Без сомнений он играл свою роль в предотвращении смерти своего хозяина. Но также ясно, что Риддл очень хотел, чтобы его дневник прочитали, хотел, чтобы часть его души вселилась или овладела кем-то другим так, чтобы монстр Слизерина опять вышел наружу.

— Ну, он не хотел, чтобы его трудная работа прошла зря. — Он хотел, чтобы люди знали, что он наследник Слизерина, потому что он не мог рассказать про это тогда.

— Нда, правильно, — Дамблдор кивнул головой. Но разве ты не видишь Гарри, что если он хотел, чтобы дневник попал в руки к какому-то студенту Хогвартса в будущем, он не сильно волновался о той частице души, которая там была. Все в Хоркруксе заключается в том, как объяснил Профессор Слизнерог, чтобы сохранять часть себя в безопасности, а не выбрасывать ее кому-то под ноги и рисковать тем, что они могут ее разрушить — что и случилось, этого фрагмента души больше нет, и ты это видел.

— Небрежность, с которой Вольдеморт отнесся к Хоркруксу, была наиболее тревожной для меня. Я предположил, что он сделал — или планировал сделать — больше Хоркруксов, поэтому потеря первого не была бы ужасной для него. Я не хотел в это верить, но больше ничего мне в голову не приходило. И как ты сказал мне, 2 года спустя, в ночь, когда Вольдеморт вернулся в свое тело, он сделал ясное и тревожное заявление своим Пожирателям Смерти: — Я — тот, кто прошел дальше, чем кто-либо по тропе, которая ведет к бессмертию. — Это то, что ты мне сказал — Дальше, чем кто либо!. — И я подумал, что знаю, о чем идет речь, хотя Пожиратели Смерти не знали. Он говорил о своих Хоркруксах, Хоркруксах в множественном числе. Гарри, я думаю, что такого не делал еще ни один маг. И все сходилось: Лорд Вольдеморт стал еще менее человечным за последние несколько лет, и единственно верным объяснением этого перевоплощения было то, что его душа была искажена тем, что мы называем просто злом

— То есть он сделал себя бессмертным, убивая других людей? — спросил Гарри. — Почему же он не мог сделать Философский камень, или украсть его, если его так интересовало бессмертие?

— Ну, мы знаем, что он хотел это сделать 5 лет тому назад, — сказал Дамблдор. — Но есть несколько причин, почему, я думаю, что Философский Камень не настолько привлекал Вольдеморта, как Хоркруксы.

— Эликсир Жизни действительно продлевает жизнь, но его надо пить постоянно, на протяжении всей жизни, если человек хочет поддерживать свое бессмертие. Поэтому Вольдеморт бы полностью зависел от Эликсира. А если б он закончился, или испортился, или если б Камень украли, он бы умер, как любой другой человек. Вольдеморт любит все делать сам, запомни это. Я думаю, что ему не нравилась мысль зависеть от чего-то, хоть и от Эликсира. Конечно, он был готов выпить его, если б это помогло ему выйти из того жуткого состояния полужизни, которую он вел, после того, как напал на тебя. Но это только, чтобы возвратить себе тело. А потом, я уверен, он бы продолжал опираться на Хоркруксы. Ему больше ничего не надо было бы, если б только он смог опять обрести людское подобие. Он уже был бессмертен…или так близко к бессмертию, как ни один другой человек.

— А сейчас Гарри, со всей этой информацией, с этой важной памятью, которую тебе удалось достать для нас, мы ближе всех подошли к секрету смерти Лорда Вольдеморта. Ты слышал его, Гарри: — Не будет ли лучше, чтобы сделать тебя сильнее, разделить свою душу на много частей…разве 7 не самое сильное магическое число. —..Разве семь не самое магическое число. Да, я думаю, что идея души в 7 частях очень нравилась Лорду Вольдеморту

— Он сделал 7 Хоркруксов? — ужаснулся Гарри, когда несколько портретов на стене высказали похожие звуки шока и испуга. — Но они могут быть где-либо по всему миру, спрятанные — закопанные или невидимые…

— Я рад, что ты понимаешь всю значительность проблемы, — спокойно сказал Дамблдор. — Но сначала, нет, Гарри, не семь Хоркруксов, а шесть. Седьмая часть его души, хоть и покалеченная, находится в его воскресшем теле. Это та часть его, которая существовала столько лет, пока его не было, без нее, не было б его. Седьмая часть его души должна быть последней, на которую следует нападать — та часть, которая живет в его теле

— Тогда 6 Хоркруксов, — Гарри был в отчаянии, — но как мы их найдем?

— Ты забыл…ты уже уничтожил один из них. А я уничтожил другой

— Правда? — Гарри порадовался

— Да, правда, — Дамблдор поднял свою черную обпаленую руку. — Кольцо, Гарри, кольцо Марволо. Жуткое заклятие было на нем. Если б не — прости за отсутствие какой-то скромности — мои уникальные способности, если б не четкие действия Профессора Снейпа, когда я, серьезно раненый, вернулся в Хогвартс, возможно, я бы не дожил бы до сегодняшней ночи. Но ссохшаяся рука — это разумный обмен на седьмую часть души Вольдеморта. Кольцо больше не Хоркрукс.

— Но как Вы это сделали?

— Ну, как ты знаешь, на протяжении многих лет я пытался узнать все, что возможно, про прошлую