предместьи Марсо говорили, что полицейский легион составлен из настоящих патриотов, подобных французским гвардейцам 1789 года, преданных народной партии и удаленных из Парижа за то, что они служили народу». Но волнения были в корне пресечены приказом Директории о роспуске непослушных легионов. Этому приказу легионеры, по выражению Буонарроти, подчинились с радостью. Момент для восстания был упущен.

Впрочем, это обстоятельство не могло ослабить пыл заговорщиков. Тайная директория решила поставить в порядок дня выработку плана восстания. С этой целью 11 флореаля (30 апреля) в заседание Тайной директории были вызваны Фион, Жермен, Россиньоль, Массар и Гризель — «военспецы» будущего восстания; кроме них присутствовали Бабёф, Буонарроти, Дебон, Дартэ, Марешаль и Дидье. На этом заседании был образован особый Военный комитет, включивший в свой состав пятерых военных, перечисленных выше.

Уже 15-го числа Комитет, разобравшись в данном ему Тайной директорией поручении, смог доложить ей о результатах своих работ. Два проекта привлекли особенное внимание Тайной директории. В одном предлагалось воспользоваться поддержкой роялистов для свержения существующего правительства. Он был забракован ввиду принципиальной недопустимости хотя бы временного блока с монархической партией. Второй проект заключался в том, что два офицера из полицейского легиона предлагали убить в ту же ночь членов Исполнительной директории. Он также не был принят в виду неподготовленности заговорщиков к его немедленному осуществлению. Не было денег, да и Военный комитет не нашел еще способов поднять народное движение повсюду и одновременно. В то же время руководители комитета дали понять Тайной директории свои якобинские симпатии, и на очереди стал вопрос о переговорах с якобинцами. Мы уже знакомы с ходом переговоров и знаем, что они в конце концов увенчались успехом. На объединенном заседании 19 флореаля (8 мая) от имени Военного комитета выступил Массар. Военный комитет предлагал сформировать в двенадцати округах Парижа три дивизии, которые под начальством своих генералов должны были атаковать Законодательный корпус, Исполнительную директорию и штаб внутренней армии. «Передовые взводы должны были быть составлены из самых горячих демократов; общее нетерпение достигло таких размеров, что казалось нетрудным поднять рабочих призывом со стороны революционных агентов и деятельных друзей равенства» (Буонарроти).

После того как объединенное заседание постановило ускорить развязку заговора, 20 флореаля состоялось новое собрание, на котором заговорщики обсуждали различные вопросы, связанные с тактикой восстания. Собрание состоялось у Массара, на нем присутствовали Дартэ, Дидье, Жермен, Фион, Массар, Россиньоль, Гризель и все районные агенты. Здесь каждый выступал с предложениями, могущими, на его взгляд, обеспечить успех заговора. Предлагалось забаррикадировать Антуанское предместье, захватить в самом начале восстания Монмартрскую возвышенность, обеспечить лодочным мостом сообщение между предместьями Антуан и Марсо. Интересовались даже подземными ходами из Люксембургского дворца, по которым могли бы скрыться члены Исполнительной директории. «Бодсон, — сообщает Буонарроти, — агент 11 района, выражал желание, чтобы восстание произошло в тот день, когда праздник декады будет совпадать с воскресеньем; таким образом было бы удобнее собрать рабочих, еще привязанных к христианским обрядам, а также и отказавшихся от них». Все агенты подтверждали, что нетерпение дошло до крайности и является почти всеобщим, однако Военный комитет счел данные, сообщенные ему агентами, недостаточными и назначил новое собрание на утро следующего дня. Оно должно было состояться на квартире Дюфура в предместьи Пуассоньер.

Мы видим, с какой тщательностью и осторожностью велись все подготовительные работы заговорщиков. Наученные опытом революции, они больше всего опасались пучизма, вспышкопускательства. Этому примером может служить обращение Тайной директории к своим агентам от 18 флореаля, в котором, между прочим, говорится следующее: «Мы удовольствуемся тем, что сообщим вам, что по рассмотрении находящихся в нашем распоряжении средств к нападению мы сочли их все еще недостаточными, и это именно заставляет нас удерживать патриотический порыв, могущий в противном случае стать сигналом окончательной погибели демократов».

Объединение с якобинцами, оптимистические доклады агентов, наконец решимость Военного комитета, — все это не могло не оказать решающего на членов Тайной директории. Теперь они рассчитывали на успех. Они видели в своем распоряжении не менее 17 000 человек, включая в это число 4 000 революционеров, 1 500 должностных лиц робеспьеровского режима, 1 000 артиллеристов, 500 смещенных офицеров, 1 000 революционеров из провинции, 1 500 гренадеров Законодательного корпуса, 500 военных арестантов, 6 000 полицейских легионеров, 1 000 инвалидов. Оружие заговорщики рассчитывали захватить у ружейных мастеров, в центрах секций, в Тюильри, у фельянов и у инвалидов. Кроме того, они надеялись на артиллерию преданного им Венсенского лагеря. Заговорщики полагали также, что войска присоединятся к народу и внезапность самого выступления вызовет панику в правительственном лагере.

Самый день восстания рисовался им в следующих чертах. Рано утром в предместьях Парижа начнет бить набат. Тотчас же повсюду зазвучат трубы. Об этих трубах Директория позаботилась в одной из своих инструкций, наказав своим агентам раздобыть их в возможно большем количестве. Тотчас после этого агенты, которым Повстанческий комитет вверит знамена с надписью: «Конституция 1793 года или смерть, равенство, свобода, общее благо», обнародуют акт восстания. Эти же агенты станут во главе отдельных взводов, секций и округов и приведут свои отряды под команду генералов (заговорщики имели в виду Фиона, Жермена, Россиньоля и Массара). Начальники округов предоставляют, кроме того, в распоряжение Повстанческого комитета по десяти хорошо вооруженных санкюлотов каждый; эти санкюлоты образуют гвардию комитета и в случае неуспеха восстания погибнут вместе с ним под «развалинами свободы». Когда таким образом окончательно сформируется народная армия, она, поддержанная всем рабочим классом столицы, двинется к Законодательному корпусу, к Исполнительной директории и к штабу внутренней армии. Наилучше вооруженные граждане должны будут захватить склады оружия. Будут также заняты: национальное казначейство, почта, дома министров и все общественные и частные магазины с жизненными припасами и военным снаряжением. Гренельский и Венсенский лагери также поддержат восстание. Ораторы должны увлечь за собой солдат, женщины будут им раздавать цветы и съестные припасы, инвалиды — подавать пример доблестного поведения. На случай временной заминки приняты меры к заграждению улиц. Правительственные войска будут облиты водой, смешанной с купоросом, засыпаны градом камней и черепиц. После достижения окончательной победы повстанцы обратятся к народу с воззванием, разъясняющим смысл и значение происшедшей революции.

Всякое сопротивление будет жестоко караться. Предполагалось убийство всех членов Исполнительной директории. В их квартиры заговорщики должны были проникнуть с помощью своих приверженцев из состава стражи, охраняющей Директорию.

Акт восстания и все другие акты, подлежащие опубликованию в этот день, будут подписаны Повстанческим комитетом общественного спасения. Это название принимается Тайной директорией в память робеспьеровского правительства и для избежания всякого сходства, даже в наименовании, с учреждениями конституции III года. Повстанческий комитет возьмет на себя инициативу и исполнение революционного законодательства, иначе говоря — он станет правительством революционной диктатуры.

Таков в общих чертах план намеченного восстания. Стратегия бабувистов вырастала из критического усвоения опыта жерминаля и прериаля. Об этом достаточно отчетливо говорят прежде всего сами заговорщики. В своем циркуляре от 18 флореаля Тайная директория сообщает своим агентам, что находящиеся в ее распоряжении средства нападения недостаточны, поэтому необходимо сдерживать пыл патриотов: «Ужасные уроки жерминаля и прериаля должны быть всегда перед глазами республиканцев: достаточно одного только повторения подобного урока, чтобы погубить их навсегда». «Враги попытаются обмануть нас и уничтожить затем с помощью штыков, как они это сделали в жерминале и прериале III года», — читаем мы в писанном рукою Бабёфа наброске обращения к солдатам. Налицо, далее, текстуальное совпадение целого ряда мест в этих двух актах восстания. Пункты I (§ 3), II, X, IV и VIII в прериальоком акте совпадают с пунктами 2, 18, 6, 7 и 3 в «Акте восстания» Тайной директории. Мы оставим сейчас в стороне вопрос о совпадении центрального, в обоих случаях, политического лозунга конституции 1793 г. Пункт 3 «Акта восстания», где говорится о том, как граждане и гражданки двинутся «в беспорядке и не ожидая движения соседних кварталов», воспроизведен дословно, заменяя только слово