жизни в лесу или в горах, на берегу моря, или в пустыне. Но ... продолжаем свой путь по лесной дороге. Идем все дальше и дальше. И вот — разветвление дорог, как в сказке, по трем направлениям. Дорога прямо приведет на Биостанцию. Дорога вправо - к Кирпичному заводу и дальше к дамбе, соединяющей Большой Соловецкий остров с островом Муксалма. Стоит посмотреть эту сооруженную монахами дамбу - настоящее циклопическое сооружение. Но мы идем к Зеленым озерам и поэтому должны свернуть на левое ответвление дороги, которое ведет к поселку Реболда. Идем вперед и вперед, дальше и дальше. То здесь, то там, справа и слева от дороги, в разрыве лесной чащи видны ясные озера; небольшие, но их много и камни, повсюду большие, замшелые валуны. Идем по старой Реболдовской дороге. Но не пропустите место, где надо свернуть влево на тропинку к Зеленым озерам. У дороги есть приметное дерево с причудливым стволом. От него и начинается чуть заметная тропинка к Малому Зеленому озеру. Водная поверхность этого озера по форме приближается к кругу. Южный берег - каменистый, поросший вековыми соснами. Здесь есть невысокий каменистый обрыв, где обитает множество ящериц. «Ящеричный каньон» - так назвали это место наши друзья и, надо сказать, многие из приведенных далее названий принадлежит им. Об этом нетрудно догадаться по экзотическому характеру этих «географических наименований».

Наконец тропа привела к Малому Зеленому озеру. «Ящеричный каньон» остается вправо. Обходите озеро с северной стороны. Тут низкий берег вровень с водой и оканчивается он болотом. Идите к мосткам из двух положенных рядом сосновых стволов. Осторожно! В мокрой обуви легко поскользнуться на сосновой коре. Переправившись через болото, вступаем в лес с преобладанием ели. Потом ельник сменяется смешанным лесом и вот, наконец... Большое Зеленое озеро! Да, именно зеленое! - Цвет поверхности воды изумрудно зеленый. На полкилометра тянется озеро с Запада на Восток, между двух каменных гряд. К югу расположено Хлебное озеро, оно меньше, но тянется в том же направлении. Каменная гряда, разделяющая эти озера на Востоке обрывается горделивым утесом, на вершине которого растет высокая сосна. Это «Клондайк», а на озере есть «Японский остров». На нем растут сосны. Несколько сосен с причудливо искривленными стволами и горизонтально вытянутыми вершинами. Островок, сосны и отражение в воде - в духе декоративных японских рисунков. Безмолвие вокруг. Все застыло в задумчивом спокойствии и лес, и вода, и небо. Дальше к Востоку расположено Ягодное озеро. Дегтярев и Кузнецов обследовали этот район в пасмурный день, место показалось сумрачным и его назвали «Страна Понима». Дендрологический питомник находился на Северном берегу Большого Зеленого озера. Землянку решили устроить на противоположном берегу. Выбрали место удобное и удивительно красивое. Содружество воды, леса и камня создают изумительные пейзажи. Дегтярев брался за все горячо, с азартом и словно не знал усталости. По крайней мере, он никогда не жаловался. Слова «устал», «надо отдохнуть» не применялись в разговоре. Оба «вкалывали во всю» - копали, рубили, пилили, носили тяжести, к вечеру зверски уставали, но были довольны своей судьбой и спали богатырским сном. Дегтярев никогда не приказывал. Он был товарищем, а не начальником. Говорил: «нам надо сделать» или «давай сделаем»... и сам брался за самую трудную часть работы. Он не мог долгое время делать что-нибудь молча. Не отрываясь от работы, он сыпал восклицаниями, присловьями и поговорками на всех языках какие знал. Случалось, ввертывал и крепкое словечко, когда что-нибудь не удавалось... - Мы спрячемся от холода в землю! Вы думаете нас зима упестает? Фига! Шингебис не испугался! Так восклицал Владимир Николаевич, а Сергей чуть заметно улыбался. Он не знал, к кому относятся эти слова - к нему или стоящим вокруг соснам. Дегтярев часто цитировал строфы из поэмы Лонгфелло. Только вместо «Мушкодаза» всегда говорил «Мушкедоза» - «и глухарка Мушкедоза». Кузнецов пробовал поправлять, но Владимир Николаевич упорно говорил «Мушкедоза». Его пристрастие к поэме о Гайавате было известно многим соловчанам, и однажды кто-то при встрече приветствовал Дегтярева словами: Здравствуй, белка Аджидомо Аджидомо, здравствуй белка! Носить на себе поклажу было, конечно, тяжело. Быть может, поэтому Владимир Николаевич вспомнил об упряжке козлов в Туапсе. Пристрастие к необычайному, вероятно, также оказало свое влияние и однажды... он привел с Реболды безрогого козла. — Вот, любезный Квазинд, получил в Сельхозе для акклиматизации. Он поможет нам носить глину и кирпичи. Жаль, нет тележки, придется устроить вьюк. В Перу перевозят грузы на ламах. Наш козел будет не хуже ламы, если его обломать. Стоит потрудиться, чтобы осуществить этот каламбур! В тот же вечер, из мешков и пары старых обмоток был изготовлен вьюк. На следующее утро Владимир Николаевич начал дрессировку. Козел оказался покладистым и не очень упрямился. Дегтярев, как всегда горячился, козлу досталось преизрядно, но, довольно скоро он привык к вьюку и стал работать по мере своих козлиных сил. Как-то Дегтярев был в Сельхозе и там с кем-то вышел такой разговор: — Вы ездите на козле? — Не езжу, а вожу! — А может ли козел свезти воз? — А может ли лошадь свезти вагон? Не задавайте идиотские вопросы! На этом разговор оборвался... Действительно «грузоподъемность» козла была не велика. Дегтярев собирался устроить тележку и достал оленью сбрую, которую хотел переделать на меньший размер. Но сделать тележку не удалось, не хватило времени. В лесу козел ходил, не отставая от людей, и очень пугался, когда от него прятались. Метался в панике и громко, жалобно блеял. Очень радовался, когда кончалось «испытание одиночеством». Козла поместили в пустовавшую на Реборде конюшню. Однажды утром, придя за козлом, Кузнецов нашел конюшню пустой. Дверь была на запоре, а козел исчез. Оказалось, он забрался по лестнице на чердак и вылез на крышу. Не будем описывать многие забавные истории, случившиеся с безрогим козлом. Он внес немалое оживление в жизнь работников дендрария, но через некоторое время, по распоряжению начальника Сельхоза, был направлен на остров Анзер. Взамен козла дали лошадь. Дегтярев обрадовался и вместе с тем очень удивился. Начальство Сельхоза относилось к нему недоброжелательно, и вдруг дают лошадь, да еще с телегой! Брависсимо! Что было дальше? - Телега оказалась старая и сломанная, а лошадь... Это была самая ленивая и самая упрямая кобыла, какая только существовала в Приполярьи. Хотя ее совсем недавно привезли с материка, но в Сельхозе уже успели в полной мере оценить ее скверный нрав. Вот и отдали «человеку со скверным характером». Лошадь звали «Суся». Владимир Николаевич очень скоро понял, каким сокровищем его наградили. «Суся» не хотела работать. Не легкое дело запрячь норовистую лошадь, но заставить ее как следует везти телегу - вот это действительно трудно. Лошадь не хотела трогаться с места. Окрики не производили на нее никакого впечатления. Вожжи и кнут вызывали противодействие. «Суся: нервно дергала ушами и хвостом, трясла головой, переступала с ноги на ногу, но не двигалась с места. Потом вдруг рывком устремлялась вперед и тут же неожиданно останавливалась. Чертовская кобыла брыкалась, да еще как! А иногда ложилась, где придется, и никакая сила не могла ее поднять до тех пор, пока она сама не захочет. Упрямство превосходило силу кнута. Но Дегтярев был тоже упрям! Он решил перевоспитать лошадь. Начал с того, что дал ей новую кличку, звучную и даже аристократическую. — „Суся'! Разве это имя для лошади? Будем звать ее по-французски „Сан-Суси'! Черт побери! Быть может, работа на ранчо у Коттенвуда помогла Владимиру Николаевичу изучить психологию лошадиной породы. Упрямая лошадь не восприимчива к хорошему обращению и побои не действуют. Ее надо удивить, озадачить. Вот это произведет впечатление, и тогда она будет слушаться. Однажды по дороге на Реболду „Суся' лениво везла пустую телегу и вдруг упрямо остановилась, а затем легла на дороге. Она не желала идти дальше! Вот тут- то Дегтярев и преподал ей урок. Лошадь лежала спиной к придорожной канаве. - Давай распряжем ее, - сказал Владимир Николаевич Кузнецову - Мы ее сейчас проучим! Друзья быстро выпрягли лошадь и оттащили назад телегу. Последовал ряд коротких команд, которые Кузнецов быстро выполнил. — Возьми за уздечку! — Дерни уздечку в сторону канавы! Сильнее! Сергей рванул уздечку, а Дегтярев дернул кобылу за хвост и яростно хлестнул кнутом. Лошадь, дрыгнув ногами, перевалилась через спину на другой бок и, угодив ногами в канаву, неожиданно для себя, оказалась стоящей на всех своих четырех ногах! Это так ее поразило, что она позволила вывести себя из канавы на дорогу к телеге. А затем ее запрягли, и она повезла телегу на Реболду.

Дегтярев преподал лошади еще несколько уроков в таком роде и в характере „Сан- Суси' произошел перелом. Строптивая лошадь стала довольно покладистой. В Сельхозе удивлялись - „Мексиканец перевоспитал лошадь!' Владимир Николаевич, как бы он не был занят, всегда находил время для многих, практически бесполезных дел. На реболдовской дороге, неподалеку от Варваринской часовни он нашел место, где когда-то стоял монашеский верстовой столб. - Надо посадить у дороги яблоню. Ей будет здесь хорошо! Осенью Дегтярев посадил на этом месте яблоньку. На это ушел целый день. Для чего он это сделал? Пожалуй, самым заветным желанием двух мечтателей с „Грюн-лейк' (так Дегтярев иногда называл „Зеленое озеро') было возможно скорее окончить устройство землянки и подготовиться к зимовке.