труды на родине вполне известны. Я не рассказал ему, что, в самом деле, в конце 60-х нашел оттиски его основных работ в этой библиотеке. Но они были не разрезаны - их ранее никто не читал... После лагеря и поразившей его от почти смертельного голода пеллагры он навсегда лишился возможности читать, и почерк его стал почти нечитаем. Ему читала Елена Александровна. А широко известные в научном мире книги по теории эволюции и радиобиологии он писал вместе с сотрудниками и учениками Н. В. Глотовым, А. В. Яблоковым, Н. Н. Воронцовым, М. И. Шальновым, А. В. Савичем, Вл. И. Ивановым, В. И. Корогодиным и другими (см. [4-7]). Писал вместе - т. е. диктовал своим соавторам после детального обсуждения с ними тщательно продуманный текст. Я говорил в начале о парадоксе - сохранении не искаженного репрессивной советской действительностью облика российского интеллигента - аристократа духа, казака Тимофеева (он же князь Всеволожский) вдали, вне СССР, в Германии - более того, в фашистской Германии. Н. В. прошел на родине тюрьму и каторгу — это его не изменило. Это как-то объяснимо — он мог понять допрашивающего его следователя: «Ну ладно, если велено пришить мне обвинение в шпионаже - пожалуйста. Только напиши, что я чилийский (?) шпион. Потом прочтут и поймут, что этого быть не могло.» А дальше, на свободе, была непривычная ему советская действительность. Он не мог и не стал к ней приспосабливаться. Трудно дышится воздухом современности уцелевшим или ожившим ископаемым. Тимофеевы-Ресовские жили в Германии с 1925 по 1945 гг. При них в Германии к власти пришли фашисты. При них расцвела расовая теория — расизм. При них генетика стала наукой, используемой нацистами для обоснования расового неравенства. А они были генетиками! При них была «хрустальная ночь» — ночь массовых погромов и убийств евреев. При них началось уничтожение евреев в лагерях смерти. Они жили в Германии, когда Гитлер начал Вторую Мировую войну. Они - российские граждане! - жили в Германии, когда началась Великая Отечественная Война. 22 июня 1941 г. началась эта ужасная война. А через 4 месяца большая часть Европейской России была занята германскими войсками. Немцы оккупировали родные для Н. В. места — 10 октября они заняли Калугу и вскоре подошли вплотную к Москве! Это была истинно народная, Отечественная война. Миллионы погибших, сожженные и разграбленные города и села. Голод и несчастье над всей страной. Я хорошо помню это время — мы уходили из Калуги, когда туда входили немцы (см. очерк о В. С. Зотове и В. Н. Дегтяреве — как-то все концентрируется в моих рассказах вокруг Калуги — Чижевский, Циолковский, Зотов, Тимофеев-Ресовский). Как можно было вынести все это, находясь в Германии? А мы жили в Советском Союзе. Террор начался не просто при жизни Ленина, но по его указаниям и под его руководством. Ленин умер в 1924 г. Террор при Сталине затмил все сравнения. Как мы это пережили! Есть ли хоть одна семья не затронутая террором? Как могла существовать такая страна? А так же, как и гитлеровская Германия. Массовые собрания трудящихся, с бурным энтузиазмом поддерживающие террор. Эти иступленные крики «Смерть врагам народа!», «Расстрелять как бешенных собак!» (людей, о которых кроме лживых газетных сообщений ничего не было известно). Эти «бурные, переходящие в овации, аплодисменты» при одном лишь упоминании имени великого вождя всех времен и народов. Это кажется мне странным и страшным сном. И это все было. В эту страну стремился вернуться Н. В. Тимофеев- Ресовский с семьей, долго не веря в быструю и безусловную гибель по возвращении. И вернулся бы, если бы не настойчивые предупреждения Н. К. Кольцова (очень лично для Николая Константиновича опасные) - Не возвращайся, погибнешь! В размышлениях об удивительной судьбе и личности Н. В. существенно сопоставление с биографиями его братьев. Брат Виктор Владимирович Тимофеев — зоолог, крупный специалист по биологии соболя, много лет работавший в Баргузинском заповеднике (Восточный берег озера Байкал), также прошел через концлагерь. Брат Владимир Владимирович Тимофеев, следующий за Н. В. по возрасту, был убежденным коммунистом-большевиком. Он был расстрелян в 1937 г. Я был дома в Ленинграде гостем его сына Андрея (племянника Н. В.). В альбоме фотографии - 20-е годы, спокойный красивый человек в гимнастерке с орденом Красного Знамени. Год за годом серия фотографий. Такая же гимнастерка с орденом и все более тревожное, а потом и трагическое выражение лица. Он был крупным инженером. После убийства Кирова и массовых арестов освободилось много ответственных постов. Ему предлагали стать директором Путиловского завода. Он попросил завод не такой большой. Он был очень известен. Когда его арестовали, ему предоставили небывалую льготу - разрешили позвонить домой. Но он был расстрелян. Возможно, самым светлым воспоминанием Владимира Владимировича было посещение брата Николая в Берлине, куда он в конце 20-х выезжал по своим инженерным делам. А из Берлина братья «махнули» ненадолго в Париж. Гибель братьев, арест Вавилова, смерть Кольцова, еще много раньше арест и ссылка Четверикова, аресты и гибель выдающихся генетиков Н. К. Беляева, Г. Д. Карпеченко и многих- многих, аресты и гибель выдающихся врачей, инженеров — достаточные основания не возвращаться на верную гибель не только свою, но и зависящей от тебя семьи. Незадолго до смерти бесстрашный Кольцов прямым текстом в письме, переданном с оказией, писал своему любимому ученику — не возвращайся. И он остался в Германии с советским паспортом, не изменяя своему обычаю верности России. Они с Еленой Александровной заплатили за это решение жизнью любимого сына Фомы (Дмитрия), погибшего в Гестапо. Фома был страстным патриотом Советского Союза и стал активным участником подпольной организации «Берлинского Бюро ВКП(б)». А как же парадокс сохранения облика российского интеллигента? Сохранения смелости суждений и независимости поступков, так поразивших всех нас при знакомстве с Н. В.? Он оказался между Сциллой и Харибдой. Но Германия оставалась для него чужой страной. Он все 20 лет оставался гражданином СССР, России. Он занимался научными исследованиями, буйствовал на научных семинарах и оставлял политику и общественную жизнь Германии за пределами своей активности. Но так не мог поступить его старший сын Дмитрий, называемый дома Фома. Фома родился в 1925 г. Его детство и юность прошли в Германии. Он остро и активно переживал все происходящее в Германии. И как это бывает с детьми на чужбине, был страстным патриотом Советского Союза. Этот российский, безоговорочный патриотизм был у него от родителей. Талантливый и яркий студент, Фома - Дмитрий во время войны стал одним из организаторов подпольного Берлинского бюро ВКП(б) — т. е. Всесоюзной Коммунистической Партии Большевиков. Они организовывали саботаж на военных заводах и распространяли листовки об успехах Красной Армии в боях против фашистов. Н. В. боялся за сына. Но, как стало недавно известно, сам печатал ему листовки у себя в лаборатории. Наивный Фома и его товарищи не могли выжить в борьбе с Гестапо. Они были арестованы. Несчастные родители! Нет ничего, чтобы они не попытались сделать для спасения сына. Скольким семьям пришлось пережить это! Н. В. была предложена страшная сделка — цена освобождения Фомы — сотрудничество с фашистами. И он отказался. В Древней Греции или Древнем Риме это бы стало сюжетом трагедии, а в наше жестокое время... В наше время столько таких трагедий! Попробуйте представить себе его чувства, когда стало известно, что Фома переведен из тюрьмы Маутхаузен в концлагерь, откуда не возвращаются... Елена Александровна не могла поверить, что сын погиб и многие годы и после войны жила в надежде на его возвращение. В начале 60-х, через почти 20 лет после окончания войны, племянник Н. В. — сын его брата Владимира — Андрей Тимофеев узнал, наконец, адрес своих родственников на Урале, в Свердловске. Он приехал из Ленинграда в Свердловск. Дверь открыл младший сын Е. А. и Н. В. тоже Андрей — его двоюродный брат. Братья молча смотрели друг на друга. Они оба ощущали значительность происходящего. Андрей (Николаевич) — мягкий и деликатный — тихо спросил «Кто Вы?». «Я брат твой!» — громким голосом сказал приехавший! «Фома!» — закричала в глубине квартиры Елена Александровна — и упала без чувств. В фильме, снятом режиссером Е. С. Саканян, об этом рассказывает Андрей — племянник — а у слушающих его видны слезы.

Вот и прошел наш XX век. Настал уже не наш, а новый, для новых поколений - XXI век. Они будут знать, что в конце нашего века без войны распалось на части могучее и непобедимое государство. Государство, фундамент которого составляли утопические идеи и кровавый террор. Жестокую диктатуру заменила неустойчивая и несовершенная демократия. Это если говорить патетически. Но в реальности еще много лет и, может быть, много поколений результаты 70-летней Советской власти будут проявляться в нашей жизни. Мы — советские люди. Нам в самом деле трудно примириться с фактом — всю войну семья Тимофеевых- Ресовских жила в Германии... А мы в это время... После выхода в свет книги Гранина «Зубр» (о Н. В.) несколько патриотов выступили в печати с резким осуждением — как это Н. В. не вернулся в СССР! В самом деле, как это он не дался в руки палачам?! Нет необходимости спорить с ними. Но после освобождения из концлагеря до самого последнего времени Н. В. не был реабилитирован и, следовательно, признавался осужденным на законном основании. Сам Н. В., естественно, не считал себя виновным и просить о реабилитации полагал ниже своего достоинства. Однако многим из нас казалось важным добиться его реабилитации. Это один из лейтмотивов упомянутых выше замечательных фильмов — трилогии о Зубре