За 240 лет своей истории Московский Университет был славен многими выдающимися профессорами. Жизнь университета — это непрерывная связь поколений, передача знаний, традиций, убеждений от учителей к ученикам, от профессоров к студентам. Студентам, становящимся профессорами и передающим все это далее, в будущее. Слава университета, его основа - его лучшие профессоры. Среди них многие десятилетия имя Сергея Евгеньевича Северина. В истории университета С. Е. прежде всего создатель кафедры Биохимии на Биологическом факультете. Кафедра была создана в 1939 г. и С. Е. 50 лет возглавлял ее. За эти годы на кафедре получили специальность 851 человек. С. Е. — выдающийся лектор, профессор, чьи лекции запоминались на всю жизнь. А сам он выбрал специальность и стал профессором под влиянием услышанных им лекций своих учителей (см. [1]). Среди этих учителей первое место принадлежит заведующему кафедрой Биохимии Медицинского факультета профессору В. С. Гулевичу. После окончания Первой Мировой войны началось взрывоподобное развитие биохимии [3]. Ее успехи потрясали. Можно представить себе, что эти успехи как раз и были представлены в лекциях В. С. Гулевича, которые слушал студент Северин в 1918-1920 гг. Лекции Гулевича произвели такое впечатление на С. Е., что он решил специализироваться в биохимии, и попросил разрешения работать в его лаборатории. Он был тогда студентом 2-го курса. На кафедре Гулевича были практикумы по аналитической, органической и биологической химии для медиков. Он прослушал полный курс лекций Гулевича дважды! Попросил оставить его «на второй год» поскольку... «под влиянием лекций по анатомии человека» выдающегося профессора Е. О. Грейлиха увлекся общими проблемами биологии. На 2-м курсе продолжал интенсивно заниматься анатомией и биологией и «нашел себя неготовым» к сдаче экзаменов по другим предметам. С большим трудом получил разрешение на «второй год» на том же курсе. Ну, а может быть (очень-очень может быть), что основной мотив, чтобы оказаться в результате на одном курсе с В.А.Кафиевой — Варварой Андреевной Севериной (с 1923 г.). Теперь он резко изменяет стиль занятий — составил «оптимальный план» — с энтузиазмом слушает лекции по высшей математике, химии, антропологии, эмбриологии. Выполнил практикумы по физиологии, эмбриологии и гистологии. Особое впечатление — лекции А. М. Беркенгейма по аналитической химии. Разруха, голод, холод, тиф. С. Е. зарабатывает уроками. В 1919-1920 гг. вместе с другими студентами-медиками мобилизован на борьбу с сыпным тифом в Угршском Изоляционном центре — снимают с поездов больных и лечат. В 1921-1922 гг. работает также воспитателем в Детском дефектологическом интернате им. Кащенко. В 1920 г. попросил разрешение у В. С. Гулевича изучать биохимию под его руководством и получил место в его лаборатории. Прошел практикумы по аналитической, органической и биологической химии и проводил опыты по выделению азотистых экстрактивных веществ. В 1924 г. окончил МГУ и начал работать сначала как ассистент - исследователь, а вскоре как аспирант на кафедре Гулевича. В биохимии продолжается бурное развитие. В 1925-1929 гг. в стране — программа широкого культурного и научного прогресса. Создание новых научных лабораторий, институтов и вузов. Но в 1929 г. начало борьбы с «меньшевиствующим идеализмом», изгнание из МГУ и арест выдающегося генетика С. С. Четверикова. «Коллективизация» крестьян. Репрессии против научно-технической интеллигенции. Выход на сцену Т.Д.Лысенко. А С. Е. с 1925 по 1927 гг. одновременно с аспирантурой у Гулевича работает в Физиологической лаборатории И. П. Разенкова в Институте профзаболеваний им. Обуха в качестве научного сотрудника. В 1929 г. окончил аспирантуру и продолжил работу на кафедре Гулевича, в качестве преподавателя биохимии (ассистента) студентам 2-го курса Медицинского ф-та. В начале 1930 г. С. Е. получил должность доцента на кафедре Физиологии Биологического ф-та МГУ с обязанностью руководства практикумом и чтения лекции по биохимии, в особенности по биохимии крови для студентов физиологов и зоологов 4-го курса. В 1930 г. медицинские факультеты университетов были выделены в самостоятельные медицинские институты. В этом же году был образован Биологический факультет МГУ. На биофаке осталась, организованная в 1929 г. Александром Робертовичем Кизелем кафедра Биохимии растений. До 1929 г. биохимия растений была частью курса кафедры Физиологии растений. (В 1930 г. ассистентом на этой кафедре стал А. Н. Белозерский). Биохимии животных, как самостоятельной дисциплины на биофаке не оказалось. Однако и она существовала, как часть курса кафедры Физиологии животных. Эту кафедру организовал А. Ф. Самойлов еще в 1924 г., а с 1930 г. возглавил Иосиф Львович Кан. Кан предложил С. Е., только что закончившему аспирантуру, взять на себя преподавание биохимии физиологам и зоологам. С. Е. вел практикум (преимущественно по дыхательной функции крови) и читал лекции в качестве доцента. В 1935 г. С. Е. — профессор — организует на биофаке отдельную лабораторию Биохимии животных. Для лаборатории предоставляются комнаты на 3-м этаже здания университета на Моховой (д. 9), ранее занимавшиеся М. А. Мензбиром. Комнаты были совершенно неприспособлены для лабораторных биохимических работ. С. Е. с Н. П. Мешковой и А. В. Голубцовой, не жалея сил и времени, занимаются их оборудованием. Как памятны нам эти комнаты. Если смотреть на фасад здания «старого университета» на Моховой — где стоят памятники Герцену и Огареву — на третьем этаже, справа между колон небольшое окно кабинета С. Е. (и м. б. ранее М. А. Мензбира?). А потом ряд окон направо — там комнаты Большого практикума. На памятной медали выбит фасад этого здания. Медаль эта предо мной и я вижу сквозь окна прошлую жизнь кафедры Биохимии животных. Жду на скамейке перед дверью кабинета своей очереди разговора с С. Е.... В 1939 г. лаборатория становится кафедрой и С. Е. по конкурсу избирается ее заведующим. С. Е. активно поддерживает И. Л. Кан и декан С. Д. Юдинцев. Юдинцев очень хотел, чтобы именно С. Е. стал заведующим. Недостаток места, оборудования, реактивов компенсировала возможность работы в ряде других лабораторий, также возглавляемых С. Е. - он работал в разное время в Институте переливания крови, в Институте профзаболеваний, в Институте питания АМН, в Институте фармакологии, в Институте биологической и медицинской химии АМН, и на кафедре Биохимии 3 -го Медицинского института, где С. Е. также был заведующим. Вероятно, в этом в значительной степени был смысл его «многомерного» совместительства. Основой образования на кафедре были лекции С. Е., лекции профессоров В. А. Энгельгардта и Б. А. Кудряшова и чрезвычайно тщательно подготовленные и разнообразные задачи практикумов. Общее их число, в конце концов, превысило 150. В этих задачах отражен весь ход становления и развития современной классической биохимии. Я не знаю, как пережил С. Е. 1930-е годы. Волновало ли его все более жесткое противостояние Лысенко и Вавилова. Как уцелел при массовых репрессиях 1936-1939 гг. Как выдержал одновременную работу «по совместительству» во многих учреждениях, создание кафедры, налаживание задач Большого практикума. Знаю только, что его лекции наполняли чрезвычайные события биохимии тех лет. В очерках о Б. Н. Вепринцеве, Р. Б. Хесине, Н. А. Перцове я писал о двух первых послевоенных годах 1945-1947 гг. - радостном чувстве Победы и ожидании Возрождения. С. Е. входил в блестящее созвездие выдающимися профессоров Биологического факультета МГУ - Д. А. Сабинина, Л. А. Зенкевича, А. Н. Формозова, Л. И. Курсанова, И. И. Шмальгаузена, В. Г. Гептнера, А. С. Серебровского. С. Е. как лектор был наиболее артистичен. Он воздействовал на аудиторию всем арсеналом средств — классический профессорский облик, богатый набор интонаций, ритма и громкости речи, и, самое главное, построение изложения с вовлечением слушателей в поиск ответов на вопросы, обсуждаемые в лекции. Он улавливал души. Я собирался под впечатлением от лекций Л. А. Зенкевича идти на кафедру Зоологи беспозвоночных. Было объявление «проф. С. Е. Северин прочтет лекцию для студентов 2-го курса — о биохимии». Он рассказывал о роли фосфатов и АТФ. И я был пленен. И многие годы на последующих курсах и после университета искал причины, физическую природу уникальной роли этого вещества. С. Е. был идеальным заведующим кафедрой. Каждый день, как правило, он обходил всех сотрудников и студентов-дипломников в лаборатории. Смотрел Владимир Александрович Энгельгардт и Сергей Евгеньевич Северин в лабораторных тетрадях результаты и обсуждал ближайшие планы. Эти «обходы» были для всех самыми важными событиями. Где-то за пределами кафедры была другая жизнь. 18 февраля 1947 г. - арестовали В. В. Парина (Дело Клюевой - Роскина). 13 января 1948 г. был убит Михоэлс. Летом 1948 г. прошла сессия ВАСХНИЛ. Биофак был разгромлен. Но на кафедре ничего не изменилось. Вместо Юдинцева деканом стал отвратительный Презент. Мы были обязаны слушать его демагогические лекции. Мы выпустили сатирическую стенную газету с цитатами из этих лекций. Газету сорвали через 40 минут и отнесли в партбюро, где вместо С. И. Алиханяна секретарем стала благостно- назидательная Е. И. Смирнова (о женщинах — партийных деятельницах см. главу «Рапопорт»). Меня — редактора этой газеты — вызвали в Партбюро. Е. И. сказала мне, что в Университет я могу больше не приходить, и что мою дальнейшую судьбу они решат позже. Как меня отстоял С. Е. — не знаю. Он лишь обсудил со мной трудности в задаче на практикуме по анализу азота аминогрупп методом Ван-Слайка. Он приводил нам в пример Мусю Кондрашову которая, наряду с всепоглощающим увлечением теннисом,