А теперь немного о личном. В подростковом возрасте я читала Драйзера – в частности, его романы «Сестра Керри», «Дженни Герхард» и «Американская трагедия» – запоем. Не могла оторваться, слезы душили. Сейчас же к художественным достоинствам «Финансиста» отнеслась более чем спокойно. Некоторые западные критики называют эту книгу одним из лучших американских исторических романов. Не могу с этим согласиться. Как писатель Драйзер в подметки не годится ни Лондону, ни Дос Пассосу, ни Синклеру Льюису, ни Стейнбеку. Язык суховатый, характеры простенькие, действие развивается вяло, интрига не цепляет, многословие утомляет, очень много повторов. Я уже давным-давно поняла, в чем Каупервуда обвинили, а Драйзер в 25-й раз мне это объясняет, и так длинно!.. О переводе вообще молчу[38]. Так что если вы способны наступить на горло своему эстетическому чувству, читайте произведение ради начинки, а если не готовы, то лучше смириться с пробелом в образовании.

Эптон Синклер – из когорты писателей, активно переводившихся на русский при советской власти по причине его теоретического и практического сочувствия рабочему движению – он не только сопереживал социалистам и обличал индустриальное рабство, но и денег дал на строительство коммуны. Синклер считается писателем, принадлежавшим к движению «Разгребателей грязи», целью которого было предавать гласности махинации крупных корпораций и биржевых дельцов, а также выводить на чистую воду коррумпированных чиновников.

Помню, в детстве у нас дома был его роман «Король-уголь», типичный для Синклера (я даже его, кажется, одолела). Синклер любил писать о крупных американских воротилах начала века, сколотивших себе состояние на угле, тушенке, стали или автомобилях. Роман «Автомобильный король» – о Генри Форде. Ну, а в «Дельцах» (по-английски The Money Changers) прототипом одного из главных героев является Джей Пи Морган – крупнейший финансист рубежа XX века. Действие романа происходит непосредственно до и во время паники на Уолл-стрит в 1907 году.

Практически в любой книжке по финансовой истории США можно прочитать о том, что благодаря решительным действиями Джей Пи Моргана удалось усмирить банковскую панику осенью 1907 года. Морган поддерживал рынок практически всем своим состоянием, обращался к вкладчикам с воззваниями о том, что он не даст банковской панике разрастись. Ему поверили, и все успокоилось. А чтобы банковский кризис не повторился, создали Федеральную резервную систему (ФРС) и ввели страхование банковских вкладов. С тех пор в США набегов на банки не наблюдалось. Много лет я верила в эту историю. Пока не прочла… роман Эптона Синклера «Дельцы». В нем паника представлена как срежиссированная, и именно Морган, выведенный под именем Дэна Уотермана, является ее постановщиком.

Скорее всего этот сюжетный ход автором не выдуман, а отражает реальные события. В 1907 году панику спровоцировало падение Knickerbocker Trust – третьего по величине банка Нью-Йорка. Вкладчики начали забирать вклады и из других банков. Выстраивались огромные очереди. Это поставило нью- йоркские, да и региональные банки на грань разорения. В этот момент Джей Пи Морган действовал по сути как центробанк. Он аккумулировал колоссальную по тем временам сумму – 110 млн. долларов, которая включала его личные средства, деньги банкиров, не попавших под удар, и, что самое главное для нашего повествования, – государственнуюпомощь[39]. Эти деньги были предоставлены тем институтам, которые нуждались в поддержке больше всего. Город Нью-Йорк был спасен от банкротства, фондовый рынок – от крупного коллапса, банковская система – от полного краха, ну а Морган въехал в историю на белом коне.

Однако белый конь оказался замызган грязью. На пике кризиса президент Теодор Рузвельт разрешил Моргану поглотить Tennessee Coal, Iron and Railroad Corporation (TCI) примерно с такой формулировкой: чтобы спасти брокерскую фирму, оказавшуюся на грани разорения, и прекратить финансовое кровопролитие на Уолл-стрит. По сути – отблагодарил. Морган был крайне заинтересован в этой сделке, поскольку контролировал добрую часть сталелитейной промышленности и железных дорог и мечтал о поглощении крупнейшего конкурента. Поскольку антитрастовское (то есть антимонопольное) законодательство уже существовало, то согласно букве закона это поглощение было невозможным. А тут прошло как по маслу. В результате Морган прибрал к рукам треть всех железных дорог и 70% сталелитейной промышленности.

Предложение позволить Моргану поглощение TCI повлекло за собой два слушания в Конгрессе. Ситуацию усугубляли подозрения, что Морган срежиссировал панику, чтобы протолкнуть нужное ему решение относительно TCI. Отнюдь не беспочвенные. Во-первых, коллапс Knickerbocker Trust произошел на пике процветания, когда его ничто не предвещало. Тотчас же последовал пресс-релиз от Моргана, который провоцировал набег на еще один крупнейший банк. Помимо этого во время паники Морган практически единолично принимал решения, кому выдавать помощь, а кому нет, что позволило поставить под контроль и некоторые независимые банки, и страховые компании.

Сенатор от штата Висконсин Роберт Лафоллет в ряде речей Конгрессу в марте 1908 года заявил, что паника была средством политического давления и экономического террора Моргана, его способом закабалить банкиров, раздеть мелких вкладчиков и получить контроль над депозитами физлиц в банках и страховых компаниях. По мнению сенатора, кризис был «тщательно спланирован и мастерски реализован» и «прекрасно» сработал. Банки Моргана и Рокфеллера получили 50 млн долларов государственных денег в качестве одномоментной выгоды, но кризис также позволил протолкнуть банковское законодательство, которое давало банкирам с Уолл-стрит беспрецедентный контроль над денежными потоками страны [Zimmerman 2006, p. 155–156].

Синклер уверял, что получил инсайдерскую информацию о том, что паника была срежиссирована, от своего друга – уоллстритовского юриста, который встречался с президентом Knickerbocker Trust в самом начале паники, буквально за несколько часов до самоубийства последнего.

«Дельцы» – вторая часть трилогии, связанной одним положительным героем. Это состоятельный адвокат Аллан Монтегю, внук богатого плантатора, сын генерала армии северян. В первой части трилогии, романе 1908 года «Столица», он приезжает в Нью-Йорк и начинает карьеру. В «Дельцах» он уже уважаемый член нью-йоркского профессионального сообщества, обросший связями в деловых кругах. К нему обращается группа предпринимателей, которые хотят приобрести контроль над «Северной миссисипской железной дорогой», и предлагает Аллану помочь им в осуществлении этой затеи. Аллан родом из Миссисипи, знает всю местную бизнес-элиту, обладает безупречной репутацией, ему там доверяют. Он идеально подходит на роль «проводника идей» «стальной шайки». Аллан покупается легко, ибо идея кажется ему правильной, а жареным еще не пахнет. Во-первых, новые акционеры собираются построить новую железную дорогу до завода «Миссисипской стальной компании» – последнего крупного независимого производителя стали в США. Проект затратный и неподъемный для нынешнего руководства компании. От его реализации должны выиграть все: затраты на транспортировку продукции упадут, сталелитейный завод повысит свою конкурентоспособность, сохранит независимость и поддержит низкие цены на сталь, в том числе и для самой железной дороги, которая является его крупным потребителем. Железная дорога увеличит выручку и заработает прибыль, ее акции вырастут в цене. Штат получит налоги и новые рабочие места. Плюс к этому, поскольку объявят выкуп акций у текущих акционеров, у нуждающихся в деньгах местных инвесторов появится прекрасная возможность сбыть с рук неликвидные бумаги.

Уговаривая Аллана взяться за дело, один из инициаторов проекта рассказывает ему, какими методами «Стальной трест» (моргановский, в книге – уотермановский) дискриминирует мелких производителей.