государств. Восстанавливается уважение и к спецслужбам.

Вызовы безопасности не должны, однако, толкать Россию к самоизоляции, закрытости и экстремизму. Напротив, поскольку эти вызовы многообразны и возникают на различных направлениях, Россия, будучи сейчас сравнительно слабой, сможет противостоять им лишь благодаря гибкой и сбалансированной внешнеполитической стратегии.

Ни военный потенциал, ни нынешнее геостратегическое и экономическое положение не позволяют России допустить новую холодную войну с Западом. Нет и реальных идеологических предпосылок для новой конфронтации. Кто бы ни был российским руководителем, он должен будет вести страну по пути создания современного общества, схожего по многим параметрам с западным. Сыграет свою роль и то обстоятельство, что россияне устали от конфронтации и войн — достаточно вспомнить, какую реакцию у них вызвала чеченская война. Запад в свою очередь не готов к возобновлению противостояния.

Россия же, кроме всего прочего, не вправе позволить себе быть беспредельно жесткой в отношении НАТО, ибо у нее за спиной словно на дрожжах растет китайский гигант. Может случиться так, что в будущем натовцы пригодятся как партнеры по сдерживанию новой азиатской сверхдержавы. Вместе с тем Кремль заинтересован в тесном взаимодействии с КНР для блокирования натовского диктата в международных делах и противодействия исламскому экстремизму на юге. Сбалансированность в рамках СНГ тем более необходима: любое сближение России с одной из конфликтующих сторон в ущерб другой ставит под удар стабильность и сотрудничество на всем постсоветском пространстве.

Ту же логику можно применить к оценке возрастающих великодержавных мотивов в российской внешней политике. Великодержавное чувство, чуть было не утерянное в хаосе 1991–1992 гг., вновь овладело общественно-политическим истэблишментом, что выражается прежде всего во все более твердом противодействии попыткам США и НАТО самолично руководить мировыми делами. Ни одно государство, кроме России, не демонстрирует подобной решимости. Великодержавный импульс находит свое выражение и в стремлении Москвы играть ведущую роль на постсоветском пространстве. В феврале 1993 г. Президент РФ сформулировал позицию, которую на Западе окрестили как «доктрину Б. Ельцина». Ее суть: намерение России обладать особыми правами и обязанностями на территории бывшего СССР. К концу 90-х годов Москва, ощущая сопротивление партнеров по СНГ, несколько приглушила свои претензии на лидерство, но по существу они сохраняются.

Одновременно возродилась тяга к тому, чтобы российский флаг присутствовал на всех континентах. Она стимулируется уговорами со стороны зарубежных политиков. Индия, Ливия, Куба и десятки других стран заинтересованы в восстановлении тесных связей с Москвой. Что особенно впечатляет Кремль, так это позиция тех режимов, которые не питали к СССР добрых чувств. Израиль, Саудовская Аравия, Оман, Малайзия и другие подчеркивают важность России как противовеса слишком возросшему влиянию США, как посредника в региональных конфликтах.

Поскольку Москва не в состоянии, как прежде, соперничать с Вашингтоном за мировое лидерство, то она пропагандирует теперь идею многополярности в международных отношениях. А достижение многополярности опять же требует сбалансированного подхода к различным блокам и странам, невзирая на их идеологическую расцветку (в отличие от периода 1991–1992 гг., когда Россия активно подыгрывала Западу в распространении в мире «демократического евангелия»).

Способствование продвижению мирового сообщества к многополярности и составляет суть внешнеполитической стратегии России на рубеже столетий. Российский истэблишмент уверовал в то, что международные отношения станут более благоприятными и удобными для всех, если вместо американской гегемонии они будут определяться целой группой силовых центров, в том числе, конечно, и Москвой.

Такой взгляд не бесспорен. Соединенные Штаты, естественно, не идеальная сверхдержава, но, по крайней мере, хорошо изученная и предсказуемая. Из истории мы знаем, что Вашингтон, обладая монополией на ядерное оружие на первоначальной стадии холодной войны, не воспользовался ею. На протяжении всей послевоенной истории США не пытались завоевать другие страны, а когда они все же вмешивались в чужие дела, то под знаменем демократии и защиты прав человека. Конечно, теория далеко не всегда совпадает с практикой. Вместе с тем это факт, что Соединенные Штаты помогли вытащить из социально-экономического кризиса и спасти от тирании Западную Европу, многие азиатские государства.

Но дело, собственно, не в достоинствах или недостатках США. Разумеется, несправедливо и даже опасно отдавать судьбу человечества на откуп одной, пусть даже более-менее цивилизованной державе. Вопрос в другом: как поведут себя другие страны, которые реально претендуют на роль центров силы в мировой политике? Скажем, Япония. В прошлом, когда эта страна набрала военную и политическую мощь, то немедленно выплеснула ее на соседей в форме агрессий и, фактически, геноцида. Есть ли гарантии, что в следующий раз Токио поведет себя по-иному? Таких гарантий никто дать не может, зато несомненно другое: попытки Японии восстановить великодержавный статус неизбежно вызовут противодействие соседей, что уже само по себе может дестабилизировать обстановку в Азиатско-тихоокеанском регионе, раскрутить маховик гонки вооружений, привести к трениям и столкновениям.

Следует, наверное, учитывать и то обстоятельство, что еще один кандидат в сверхдержавы — Китай в прошлые века, будучи в зените своего могущества, не только рассматривал иностранные государства в качестве «варварских», но и полагал их всех «вассалами» «Срединной империи», то есть де-юре неравными, подчиненными Китаю. Показательно в этой связи, что уже сейчас в Азии растет беспокойство по поводу экономических и военных достижений КНР, хотя по большинству показателей эта страна еще далеко отстает от наиболее развитых держав планеты (по уровню ВНП на душу населения Китай не входит даже в первую сотню стран, китайский ракетно-ядерный потенциал в десятки раз уступает американскому и российскому и т. д.).

Сказанное выше отнюдь не является апологетикой однополюсного мира (Пакс Американа) или попыткой возбудить недоверие к Японии, Китаю или любой другой потенциальной сверхдержаве. Мы лишь хотим обратить внимание на то, что логично и привлекательно звучащий призыв к многополюсности мира на практике очень непросто реализовать на пользу, а не во вред международным отношениям.

В целом в Москве отдают отчет в сложности переходного периода к новой мировой системе. Для упорядочения этого процесса Кремль предлагает всем участникам международных отношений соблюдать ряд условий.

Во-первых, не допускать новых разделительных линий в мировой политике. Европу не следует делить на зону НАТО и зону, где находятся государства, не входящие в эту организацию. Опасны разговоры о противостоянии цивилизаций, особенно о «мусульманской угрозе современной Европе», только на том основании, что в исламском мире активизировались экстремистские группировки.

Во-вторых, по мнению Москвы, в переходный период необходимо отказаться от попыток выделять победителей и проигравших в холодной войне. Российская демократия отнюдь не чувствует себя проигравшей. Напротив, она — победитель, сломавший тоталитарную коммунистическую систему в СССР, и не потерпит высокомерного к себе отношения.

В-третьих, Россия требует демократизации международных экономических отношений. Кремль осуждает использование экономических рычагов для достижения эгоистических целей политического характера (американские санкции против торговых партнеров Кубы, экономическая блокада Ирана и Ливии). Осуждение, естественно, вызывает дискриминация российского экспорта.

Особое значение придается российским правительством четвертому условию создания стабильного многополярного мира — тесному сотрудничеству международного сообщества в решении актуальных задач, среди которых выделим следующие:

• урегулирование конфликтов;

• дальнейшее сокращение вооружений и осуществление мер доверия в военной области;

• укрепление гуманитарных и юридических аспектов безопасности;

• оказание помощи и поддержки странам, испытывающим различные трудности в развитии.

Россия продолжает оставаться в рядах поборников сокращения всех видов вооружений и мер доверия в военной области. Наша страна одной из первых присоединилась к Договору о полном запрещении ядерных испытаний и придает важнейшее значение тому, чтобы этот документ подписали все страны, имеющие ядерный потенциал. Соответствующий нажим оказывается в том числе и на Индию и Пакистан, осуществившие в мае 1998 г. взрывы ядерных устройств.