— Дорогой Санта-Клаус! В прошлом году у меня появилась маленькая сестренка. В этом году я ограничусь, пожалуй, куклой…

Кевину было одиноко и грустно. В руках он держал семейный портрет: мама, отец, Баз, Майкл, Сьюзен, маленький Фулер и он… Как хорошо ему было тогда. Да, родители часто относились к нему несправедливо, понапрасну ругали, запрещали что надо и что не надо. Баз незаслуженно издевался над ним. Майкл часто был холоден и не брал его на каток. Но без них Кевин чувствовал себя еще более невыносимо. Он ощущал себя одиноким брошенным котенком, жалким и никому ненужным.

Все-таки без семьи жить невозможно. Жаль, что он понял это только сейчас. А вдруг они уже никогда не вернутся? Нет, это было бы слишком жестоко с их стороны.

Кевин тяжело вздохнул. За окном падали снежинки. Стоял темный декабрьский вечер.

Днем он никогда не чувствовал себя так подавленно, но с наступлением темноты становилось одиноко и жутко. Скука и страх одолевали его.

Кевин нежно гладил портрет.

— Дорогие мои! Если вы вернетесь, я буду вести себя совсем иначе. Доброй ночи!

Кевин поцеловал портрет и положил под подушку.

Только бы они вернулись. Он будет самым образцовым ребенком: не будет приставать с глупостями, ломать игрушки, творить беспорядок, будет ходить за покупками и убирать в квартире. И из школы будет приносить только отличные оценки.

С этими мыслями Кевин уснул.

Утром Кевин принял ванну. А потом, обмотавшись полотенцем, пританцовывал возле зеркала под музыку незабвенной шведской группы «АВВА». Он причесывал мокрые волосы и корчил гримасы, изображая певца.

Утренний туалет подходил к концу. Последний штрих — дезодорант. Терпкий запах мимозы разносился по ванной комнате. Так пахнут настоящие мужчины.

Еще ни разу в жизни Кевин не посещал супермаркета. Вернее, он ходил туда пару раз с мамой, но это было очень давно. Однажды он разбил там бутылку с пепси. Мама очень огорчилась тогда и поклялась больше никогда не брать с собой в магазины неуклюжего сына, который не умел себя вести и не приносил ничего, кроме убытков и неприятностей.

Зато теперь Кевин важно катил тележку на колесиках по просторному торговому залу супермаркета. Как настоящий хозяин, он держал в руке бумажку со списком необходимых покупок. Так всегда делала мама, чтобы ничего не забыть.

Кевин надолго останавливался у рядов с товарами, тщательно, подобно дотошной старушке, выбирал жидкость для мытья посуды, стиральный порошок.

Когда он подошел к кассе, его тележка была доверху наполнена разноцветными свертками, бутылками, пакетиками.

— Как вы думаете, это вкусные ужины, которые надо разогревать?

Квадратнолицая продавщица с тонкими поджатыми губами пожала плечами.

— Я не знаю, — недовольно буркнула она в ответ. Кевин выгружал на прилавок содержимое тележки.

— Девятнадцать девяносто три.

— Хорошо.

— Ты здесь один? — спросила продавщица, недоверчиво оглядывая непринужденного малыша.

— Мэм, мне восемь лет. Как вы думаете, я могу в моем возрасте быть один?

— А где же твоя мама? — надутая физиономия подобрела.

— Мама сидит в машине.

— А отец?

— Он на работе.

— А братья и сестры?

— Я — единственный ребенок в семье, — Кевин складывал покупки в полиэтиленовые пакеты.

— А где ты живешь?

— Этого я не могу вам сказать.

— Почему?

— Потому что я вас не знаю.

Продавщица нахмурилась и недовольно поджала губы. Слишком умен для своего возраста этот молокосос!

Кевин долго шагал по дороге, еле волоча свои сумки. Они были слишком тяжелыми. Все-таки не надо сразу было набирать столько покупок.

Раскрасневшийся, вспотевший, он едва доковылял до Линкольн-стрит.

Дома он решил заняться хозяйством. Должен же он подготовиться к встрече Рождества.

С тряпкой в руках, он расхаживал по комнатам, вытирая пыль, пропылесосил ковры, даже сделал влажную уборку.

Он чувствовал себя абсолютно взрослым, самостоятельным мужчиной и вполне мог обходиться без старших, столь подло и бесцеремонно покинувших его.

На кухне Кевин перемыл всю грязную посуду, которой за последние дни скопилось немало.

Собрав в тазик грязную одежду, он загружал ее в стиральную машину. Но когда он включил ее и она загудела, по телу вновь пробежала дрожь. Никак он не мог избавиться от страха перед этим чудом техники. Кевин съежился, закрыл глаза. Но потом опомнился. Сколько раз говорил он себе, что стиральная машина — неодушевленное лицо, она не может его проглотить, если, конечно, он не влезет туда сам. В конце концов, чудес не бывает.

Отмахнувшись от глупых мыслей, Кевин продолжал домашнюю работу. Святой праздник нужно встречать в чистом и аккуратном жилище. Так всегда говорила бабушка.

Занимаясь уборкой, Кевин вскоре почувствовал, что проголодался. Может, заказать пиццу? Ну нет. Тот дурачок больше ни за что сюда не приедет. Еще бы. Ведь он здорово напугал его вчера.

Ладно. Можно вполне обойтись ужинами в пакете. Кевин открыл холодильник, достал один из немного примерзших мешочков и вытряс его содержимое на сковородку.

Получился вполне пристойный ужин. Куриное филе с овощами. Кевин с аппетитом уплетал его.

Оказывается, без родителей вполне можно обойтись. А ведь раньше он считал, что без них он просто беспомощен. Ничего подобного.

Видели бы его сейчас Баз с Майклом! Можно представить, как вытянулись бы их физиономии. Самонадеянные глупцы!

А вот окажись они на его месте, в его ситуации, то вряд ли свели бы концы с концами!

Кевин сидел за столом, ел горячий ужин и рассуждал, как вдруг услышал, что возле дома затормозила машина…

Марвин и Гарри сидели в своем сером «додже», не решаясь выходить. Все-таки они не были полностью уверены, что дома никого нет.

— Что-то здесь не то, — Марвину надоело торчать в машине, когда впереди столько дел.

— Надо проверить, — сказал Гарри. — Иди, посмотри.

— Что, прямо сейчас?

Балбес! Вечно он выводит из себя своей тупостью.

— Нет, завтра, придурок! — вспылил Гарри.

Он не выносил нерешительных и трусливых компаньонов.

Поняв, что спорить бесполезно, Марвин вышел из машины.