подушку и обхватил своими руками, прижав живот к ее заду. Оттенки их бледной кожи совпадали идеально, и хотя она отличалась от него, что-то в ее лице нервировало его, служило помехой его удовольствию, заставляя отвести взгляд на ее спину. Ее голова лежала на боку, в глазах не было эмоций. А на лбу была маленькая родинка, просто точка. Точно такая же, как у него на лбу. Что-то настолько крошечное, настолько незначительное, что, должно быть, было у всех его клонов, но никогда раньше не приковывало к себе внимания. Но теперь… теперь… она будто сияла, словно еще один глаз, глядящий на него.
Последующие ночи Дрю проводил с ней как для того, чтобы наслаждаться ее плотью, так и для того, чтобы не упускать ее из виду. Он нечасто покидал квартиру, опасаясь, что она примется возиться с его оборудованием, подобно любопытному ребенку, но ничего такого не произошло. Звонил Сол. Дрю сказал ему, что клон удался на славу, и не добавил к этому ни слова. Он не стал рассказывать Солу о том, как вчера одел создание и, испытывая извращенное удовольствие, вывел ее на улицу, чтобы перекусить хот-догом, купленным у автоматического торговца.
Он не стал рассказывать Солу о том, что прошлой ночью проснулся и обнаружил, что во сне клон уткнулся лицом ему в шею, а рука ее покоилась на его груди.
Хотя ему и было приятно, он нежно оттолкнул создание.
Сегодня он будет спать на диване. А она может на кровати. В конце концов, ей осталось провести в этой квартире всего несколько ночей.
Но этим же вечером он перезвонил Солу.
— Этот клиент, Сол… какие у него планы на этого клона? Он ему нужен для вечеринки?
— Вряд ли. Просто богатая пара, приобретающая для себя произведение искусства.
Они потребовали самку — это была их идея. Сперва они захотели клон женщины, которую знали, но Сол проинформировал их, что Дрю занимается только собственными клонами. Однако Дрю был вдохновлен подвернувшейся возможностью. То, каким образом будет получена женщина, делало заказанное произведение искусства еще более исключительным и ценным.
Он нажимал на Сола:
— Неужели ты ничего о них не знаешь? Они собираются выставлять ее в витрине? Выводить на вечеринки? Спать с ней? Что?
— Дрю, старина, я не знаю. Это вполне вероятно. Для этого использовали даже некоторых из твоих самых гротескных творений. А что, она к этому неспособна? Дрю? С этим какие-то проблемы?
Дрю оглянулся на клона. Она сидела на полу и смотрела фильм по его старому двухмерному ВТ.
— Они ведь не собираются… охотиться на нее или что-то в этом роде, а? — спросил он. — Связывать ее… жечь сигаретами? Насиловать ее? Вещи вроде этого? Ты можешь выяснить?
— Слушай, я не могу. А в чем дело?
— Они могут подождать еще пару недель? Другого клона? К этому… я слишком привязался. Это моя лучшая работа. Я сварганю еще одного, точно такого же.
«Только чуть потупее», — подумал он.
— Слушай, — сказал Сол, — тогда сделай другого клона для себя, но у нас с тобой сделка, а у них — сделка со мной, и уже слишком поздно. Прости. Не заставляй меня их разочаровывать, Дрю, — они этого так ждут. И помни, что тебе деньги нужны гораздо больше, чем мне.
Дрю снова взглянул на клона. Да, это правда, он мог сделать еще одного. И на этот раз он мог сделать ее более, а не менее разумной. Достаточно разумной для того, чтобы она не жалась к нему, как преданная собака, но любила его, как истинная женщина.
Но не покинет ли она его, как делали женщины до нее? Сперва раскритикует его искусство, а потом бросит?
У Дрю еще было время решить, делать для себя другого клона или нет, но этого он должен был отдать. Может, оно и к лучшему. Она слишком смутила его. Заставила его почувствовать себя более живым, чем ему хотелось. Для его клонов было в порядке вещей голодать, замерзать, умирать на улицах. Но чтобы самому чувствовать боль одиночества… Этого бремени он не хотел. Уж лучше хранить страдание в надежно отдаленных продолжениях себя.
Выключая видеофон, Дрю заметил, что женщина отвернулась от ВТ и наблюдает за тем, как он заканчивает свой разговор с Солом. «Приветик», — сказал он с натужной улыбкой, словно провинившийся подросток, подловленный бдительной мамашей. Женщина ответила лишь взглядом темных, слегка прищуренных глаз. Она выглядела как человек, пытающийся вспомнить свой сон.
Его разбудил звук тяжелого удара.
За перегородкой мониторы и баки из лаборатории отбрасывали на потолок голубое и фиолетовое сияние. Но это был единственный источник света. Художник вслушивался в бульканье кофе и химикалий и чувствовал себя словно плавающим в темной пустоте, черной утробе. Подобно какому-то ночному насекомому стрекотал компьютер. Снаружи на балконе отбивал дробь дождь.
Все вроде бы было нормально, но чего-то не хватало.
Из гостиной раздавался звук движения. Словно чего-то ползущего. Тащащего себя по холодному голому полу в глубоком мраке.
Тут Дрю осознал, чего же не хватает, — женщины не было. Не было теплого тела, лежавшего с ним рядом все эти ночи, не было ее кожи, липкой от любовного пота. Прошлой ночью, перед тем как он перешел к делу, она поцеловала его в губы. Результат дрессировки? Или же ее обожание вышло за пределы собачьего? Пару ночей назад она начала стонать во время их занятий любовью, стала относиться к этому с большим энтузиазмом: прогибаться, сжимать его ногами, а прошлой ночью даже была сверху.
До срока сдачи оставалось всего два дня, а Дрю стал сомневаться, что сможет расстаться с ней. Даже если у него есть возможность создать дюжину таких, как она. Это будет дюжина женщин, похожих на нее. Но они не будут ею.
Он сел в кровати и уставился в темноту. Он хотел позвать ее по имени, но его у нее не было. Она вроде бы ползла к кровати. Да, решил он, так оно и было. Неужели она упала в темноте и ушиблась? Без дальнейших задержек он вслепую потянулся к лампе рядом с кроватью…
Но как только он это сделал, он почувствовал, как она упала на матрас. Он потянулся в ее сторону, взял за руки и подтянул наверх. «Ты в порядке?» — спросил он, не ожидая ответа.
Она испустила глубокий стон.
Ее руки казались тоньше. Они напоминали атрофированные руки голодающего ребенка. И ее дыхание было болезненным. И ее грудь, когда она упала на него, была твердой и костлявой…
Дрю завопил, попытался столкнуть с себя создание, но широкие лоскуты кожи накрыли его, подобно одеялу, придавая жалкому существу вес. Его лицо вжалось в шею Дрю в ужасном подобии женского поцелуя, но тот знал, что это была не она. Это было распятое создание, каким-то образом освободившееся от шипов.
В порыве паники Дрю столкнул его с кровати, внезапно ужаснувшись мысли, что оно удушит его своим скатоподобным телом. Создание шлепнулось на пол, а он метнулся к лампе.
Оно снова стало взбираться наверх, и Дрю выпрыгнул из кровати и попятился. Он наблюдал за тем, как мерзкое создание пытается втянуть себя на кровать. Безглазая голова приподнялась, словно вынюхивая его. Искореженный рот в движении, из уголка стекает слюна. За существом тащились шнуры системы жизнеобеспечения.
Дрю оглянулся на стену, на которой оно было подвешено, и увидел стоящую перед собой женщину.
Она была обнаженной. Ее густые волосы, как и всегда, очаровательно полускрывали лицо, словно у первобытной женщины, воплощения дикой невинности. Его зверушка. Его любимец.
Но под мышкой она держала его голову.
А по диванным подушкам были разложены все его эмбрионы, его будущие клоны. Все уже были мертвы, кроме одного, виляющего своими крошечными конечностями, будто плавниками.
Робеспьер у нее под мышкой закатил глаза, губы его дрожали. Отсоединенный от своего бака, он умирал.
Дрю почувствовал, как в нем пробуждается ярость. А вместе с яростью — дезориентирующая смесь
