издан им приказ № 157 следующего содержания:
'Славные войска укрепленного района! Неприятель 17-го и 18-го апреля перешел реку Ялу в больших силах; наши отошли на позиции, заранее выбранные. Вчера противник произвел значительную высадку на Лядоуне, южнее Бидзыво, близ бухты Кинчан. Теперь начнется наше дело. Противник, разумеется, прервет сообщение по железной дороге, а затем постарается оттеснить войска наши до Артура и обложить крепость. Артур — оплот России на Дальнем Востоке. Вы отстоите его до подхода войск, которые идут к нам на выручку. Я считаю долгом указать вам, что необходимо быть всегда бдительными и осмотрительными, готовыми к тому, чтобы везде встретить противника в порядке, достойном славных русских войск. Ни от каких случайностей не теряться; помнить, что на войне — все бывает. Спокойствие — главное. Офицерам беречь свои части, патроны и снаряды. С Божиею помощью мы выполним трудную задачу на нас возложенную'.
Итак, мы предоставлены самим себе, собственным силам, обречены на страшную борьбу с врагом с моря и суши, вдали от родины, вне всякой возможности получить от них хотя какую-нибудь весточку.
Первое впечатление по поводу высадки было потрясающее; все были поражены так быстро и неожиданно наступившим моментом изолирования'.
Там же говорится:
'В конце апреля, на совещании начальников был поднят вопрос — защищать Кинчжоу или же бросить его и отступить к Артуру. Мнения разделились: одни стояли за защиту, так как это влекло за собой задержку неприятеля по дороге к Артуру и ослабление сил его; другие считали это опасным, так как защищать эту позицию можно было только при участии нашего флота, последний же действовать не мог; с другой стороны, в виду невозможности получить помощь, потеря каждого солдата влекла за собой ослабление гарнизона, необходимого для защиты крепости; между тем, неприятель во всякое время мог получить подкрепление. Решено было только задержать на этой позиции неприятеля насколько возможно, но не защищать ее 'во что бы то ни стало'.
В записках капитана 1 ранга Бубнова в общих чертах говорится следующее:
'Дивизия генерала Фока, расположенная на севере Квантунской области, первой пришла в соприкосновение с неприятелем и до 13-го мая имела с его передовыми частями только незначительные арьергардные стычки, как, например, 3-го и 5-го мая. Отступая постепенно на позиции у Кинчжоу, генерал Фок занял передовые окопы 5-м полком; остальные же полки его дивизии были расположены на флангах и в резерве; одна из рот 5-го полка с охотниками была поставлена в деревне Кинчжоу, вблизи позиции, в глубокой впадине. Против 4-й дивизии было три дивизии японцев с 120-ю орудиями.
12-го мая первые выстрелы раздались со стороны японцев, на которые, к сожалению, последовал ответ со всех наших батарей, расположенных на позиции Кинчжоу. Вызвав огонь, японцы сразу прекратили свой, определив окончательно как расположение наших батарей, так и произведя самую точную пристрелку. Такой образ действия нашей артиллерии многие ставят совершенно справедливо в вину генералу Фоку, так опрометчиво поступившему в данном случае.
Бой у Кинчжоу 13-го мая носил на себе характер исключительно артиллерийской дуэли.
В ночь на это число прошел страшный ливень; гром гремел беспрерывно, и молнии ежесекундно освещали весь небосклон и стоявших друг против друга противников.
Это, однако, не помешало японцам в излюбленное ими '13' число, около 4 часов утра открыть самый губительный огонь по нашим батареям и окопам, на который артиллерия не замедлила отвечать также энергично. По рассказам очевидцев, японцы вскоре развили до того адски губительный огонь, что буквально засыпали снарядами наши батареи и окопы; уже к 11 часам дня на батареях, как говорят, не было живого места, а из стрелков, засыпанных осколками в окопах, одни начали оставлять их и искать спасения за ближайшими естественными укрытиями, другие же, так как и местность сзади заливалась чугунным дождем, молча, верные своему долгу, умирали в этих окопах, совершенно лишенных прикрытия; прислуга при орудиях, также без прикрытия, сменялась ежечасно, становясь на места убитых и раненых и продолжая вести стрельбу беззаветно и энергично. Рота, застигнутая таким губительным огнем в деревне Кинчжоу, выйти оттуда не могла, и все были перебиты, а спасшиеся чудом — были захвачены в плен. Но невероятно колоссального развития артиллерийский огонь достиг с прибытием японского флота, ставшего в Цзинчжоуском заливе, в составе 4 канонерок и 6 миноносцев и громившего анфиладно наши батареи и окопы снарядами большого калибра. С этого момента бой принял уже характер страшного урагана, разразившегося огненным дождем стали и чугуна, ниспровергавшего все на своем пути. Когда наш огонь начал мало помалу ослабевать, то японцы, около 11―12 часов дня, направили свои колонны на правый фланг нашей позиции, со стороны бухты Хунхуза; к счастью, к тому времени сюда случайно подоспела наша канонерка 'Бобр', под командой капитана 2 ранга Шельтинга, открывшая такой губительный огонь по наступавшим колоннам, выпустив около 300 снарядов, что они должны были отступить и укрыться за складками местности. Это отступление японцев было принято бригадным генералом Надеиным за победу, о чем он и телеграфировал генералу Стесселю в Артур, который, к удивлению всех, не поехал лично руководить боем под Кинчжоу, а ограничился только чтением донесений ему о бое в своей квартире. Телефонограмма эта возбудила громадный энтузиазм, было подано сейчас же шампанское и распито несколько бутылок. Но радость была преждевременна: около 3 часов дня 'Бобр', за недостатком снарядов, ушел в Артур, а командиры канонерок 'Отважный' и 'Гремящий', как я упомянул выше, отказались выйти на помощь ему; устроив свои колонны, японцы, около 3―4 часов пополудни, опасаясь действия нашей морской артиллерии на правом фланге, двинули их на наш левый фланг под прикрытием огня своих канонерок. Боясь попасть на наши мины и фугасы (хотя последние были уже не опасны, так как артиллерийским огнем оказались поврежденными провода), они пошли заливом по пояс в воде, и так как это движение они совершали уже под огнем стрелков и полевой артиллерии, заменившей собой подбитую крепостную, то одни падали в воду, другие вступали на их место, в свою очередь падали, а на их место вступали все новые и новые силы; вода в бухте сделалась кровавой, и на поверхности ее начали появляться холмики из трупов, за которыми, как за прикрытием, японцы останавливались для передышки и открывали стрельбу по нашим. Говорят, что по количеству трупов, убыль их в этом уже месте доходила от 5 до 6 тысяч; у нас же за весь день выбыло из строя более тысячи, из них раненых 603 человека.
12-го мая японская армия открыла сильный артиллерийский огонь из большого числа орудий по нашим незащищенным позициям на перешейке.
Наши орудия были не только не защищены, но все они были на виду, а японские хорошо замаскированы. С началом бомбардировки 'Бобру' и миноносцам приказано было перейти в бухту Хендбэ для обстрела японских колонн левого фланга, если бы они пошли в атаку. Огонь японцев скоро срыл все наши позиции и подбил орудия, нанося большие потери войскам.
На позициях мы имели 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, 2 роты 13-го полка и охотничью команду 16-го полка; остальные войска стояли в резерве сзади позиций и в бою участия не принимали. Почему генерал Фок сделал такое распоряжение, мне не понятно; да и две роты 13-го полка он послал на подкрепление 5-му полку уже позже. На высоте у Кинчжоуской бухты японцы успели поставить и батареи, которые действовали совместно с судами. Неприятель стрелял все залпами и исключительно шрапнелью.
Вскоре японцы пошли в атаку. На своем правом фланге они обходили наши позиции, идя чуть ли не по горло в воде. Против них действовала батарея Саблукова, производя страшные опустошения в их рядах, но они все-таки тихо продвигались вперед.
В центре и на левом фланге японцы были отбиты благодаря сильному огню с лодки 'Бобр' и миноносцев и понесли большие потери. Лодка 'Бобр' подошла к берегу настолько, насколько то было возможно; когда обеими машинами разворачиваться было трудно, то ей помогали миноносцы.
Поражение японцев на этом фланге было полное, и выскочившая вперед наша полевая батарея сильно поражала их вдогонку. Находясь в тылу и не имея связи с частями обороны, генерал Фок не знал, что творится на его левом фланге, а генерал Надеин, помимо генерала Фока, послал телеграмму в Артур, сообщая о победе.
Между тем, на левом нашем фланге, под прикрытием огня со своих лодок и миноносцев, японские колонны продолжали совершать обход по воде.
Много их погибло от огня нашей пехоты, но все-таки бывшие на этом фланге роты 5-го полка (5-я, 6-я
