государству. Право на владение такой землей связано было с обязанностью служить государству. Тяглые люди жили либо на белой земле, либо на государевой земле и за право пользования и той и другой землей они платили подати. Таким образом, право тяглых людей по отношению к земле было только правом пользования чужой землей. Тяглые люди, которые жили на государевой земле и составляли городские общества и сельские общины, именовались черными людьми. Это были в основном государственные крестьяне и посадские люди. Нужно отметить еще и такое обстоятельство: крестьяне, которые жили на земле служилых людей или на церковной земле и несли определенные повинности перед го–сударством, на приказном языке именовались не черными людьми, а по характеру земли, на которой они жили и работали, — помещичьими или монастырскими людьми. Для этой категории крестьян владелец земли был посредником между ними и государством в отношении повинностей, а также, на основании несудимых грамот, получал и судебные права. Черные же люди исполняли свои повинности государству через общины, в которые они входили. См. об этом лучше всего в: Дьяконов М. Очерки (1908). Государевой черной землей на языке Приказов называлась земля, которой пользовались тяглые черные люди, а выражение «государева земля» относилось к той земле, которую государство верстало служилым людям в поместья на время их службы и в зависимости от характера службы. Ср.: Рождественский. Ук. соч. Впрочем, вся земля оставалась всегда государевой землей — землей царя и великого князя, ср., например, § 84 Уложения 1550 г. АИ. 1. № 155. В правовом сознании подданных Московского государя и на языке правовых документов высшим собственником всей земли было государство или царь: отсюда идут древнерусские выражения: «земля царева, а я ей хозяин», «земля Божья да царя и великого князя, а поля и урожай наши».

См. об этом: Богословский. Ук. соч. 1. С. 91 и след. Одним из таких черных монастырей была, напр. Челмогорская пустынь. Как видно из донесения игумена от 1676 г., у пустыни не было крестьян; монастырская земля частично сдавалась в аренду, а частично обрабатывалась самой братией и работниками, нанимавшимися на время жатвы; все скромные по размерам владения монастыря были черной землей. РИБ. 14. С. 442.

Богословский. Ук. соч. С. 93, 96. На юге, называвшемся «диким полем», всякий участок земли формально был собственностью царя (государевой землей), в действительности же вся земля распределялась здесь между служилыми людьми; новооснованные монастыри получали тут очень немного земли. Ср.: Некрасов Н. Очерки по истории Рязанского края в XVI в., в: ЖМНП. 1914. 4; Белоцерковский Г. Тула и Тульский уезд в XVI и XVII вв., в: Унив. Киев. 1914–1915. Хотя там не было черной земли, но подати государству платили и крестьяне, и монастыри, и отчасти даже служилые люди. Доброклонский А. Солотчинский монастырь, в: Чтения. 1888. 1. С. 48, 61, 62–68.

Горский. Описание. 1. С. 324. В несудимой грамоте сделана была важная перемена: настоятель монастыря, который раньше (в нецерковных делах) был подсуден царю, теперь становился подсудным патриарху. Во времена царя Бориса крестьяне, жившие в монастырских владениях, получили некоторые новые льготы. Там же. С. 225.

Смирнов. Ук. соч. С. 96.

Нужно отметить, что нередко хозяйственное положение крестьян было настолько хорошим, что за ними не числилось никакой задолженности монастырю. Таково было положение крестьян Иосифо– Волоколамского монастыря, особенно в 1573–1581 гг., когда вокруг свирепствовал сельскохозяйственный кризис, потрясший московский центр; примечательно, что крестьянам, уходившим с монастырской земли по истечении урочных лет без долгов, монастырские власти выдавали деньги на выход. Приходно–расходные книги Волоколамского монастыря конца XVI в., в: Ист. арх. 2. С. 72, 76, 83 и др.

См.: Беляев И. Крестьяне на Руси (1860); Дьяконов М. Очерки (1898); Греков Б. Крестьяне на Руси (1946). О возникновении крепостного права: Греков. Там же; Engelmann I. Die Leibeigenschaft in RuЯland (1884); Ключевский В. Происхождение крепостного права в России, в: Рус. м. 1885. 10, а также в: Опыты и исследования (1918); idem. Geschichte RuЯlands. 2. Глава 17; Дебольский Н. К вопросу прикрепощения владельческих крестьян, в: ЖМНП. 1895. 11; Беляев П. Древнерусская сеньория и крестьянское закрепощение, в: ЖМНП. 1916. 8–9.

Дьяконов. Очерки (1898). С. 16–39. Греков. Ук. соч. С. 630, 641, где он дополняет некоторые утверждения Дьяконова; а также: Смирнов И. К вопросу о старожильцах, в: Вопросы истории. 1946. 8–9 (работа мне недоступна).

Дьяконов. Там же; Никольский. Ук. соч. 1. 2. С. 37 и след.; Щепетов. Ук. соч. С. 97. Уже в XV в. в жалованных грамотах упоминаются старожильцы в отличие от крестьян, позже поселившихся на монастырских землях. Ср., напр.: ААЭ. 1. № 20, 21, 51, 53; а также № 5, 34, 35. Послание митрополита Киприана (1391) дает отчетливое представление о тех работах, которые крестьяне обязаны были выполнять для монастыря. ААЭ. 1. № 11.