Образ святости и подвижничества святителя Тихона Задонского особенно близок идеалу рус­ского человека, всегда почитавшего в своих архи­пастырях искреннюю веру, смирение, открытую для мира простоту и сердечное попечение о людях.

«Я никогда и не мыслил о важном сане... У ме­ня были мысли непременно куда-нибудь удалить­ся в пустынный монастырь, постричься в монахи и проводить уединенную жизнь...» – говорил свя­титель Тихон своему келейнику Василию Чебота­реву. Промысел Божий судил иначе. Через три го­да по принятии монашества, на 37-м году жизни архимандрит Тихон был облечен саном и властью архиерея: при избрании в Синоде викария Новго­родской епархии жребий трижды пал на него. «Три­краты свыше свидетельствован еси», – по­вествует об этом акафист. Несмотря на свои мо­лодые для епископского служения годы, святитель Тихон к тому времени прошел уже не только курс семинарских наук, но и жизненную школу с ее жестокими лишениями, трудами и скорбями. С юности стремясь к добродетели, он сам уже проч­но стоял на том спасительном пути, по которому должен был вести богодарованную паству.

Воронежская епархия, доставшаяся в удел Святителю в 1763 году, в то время была одной из труднейших для церковного управления. Никогда не мечтавший о высшей иерархической деятель­ности, епископ Тихон, тем не менее, глубоко осо­знавал неизмеримую ответственность, которая легла на его плечи. Преодолевая телесные недуги и сомнение в своих силах, он с преданностью воле Божией ступил на стезю архипастырского служе­ния, сторицею возвращая Господу дарованные ему незаурядные способности.

Всего четыре года и семь месяцев суждено было преосвященному Тихону возглавлять Воро­нежскую кафедру, но сколько пользы успел он при­нести епархии за это короткое время! Сознавая, что духовное и нравственное состояние народа в зна­чительной степени зависит от правильного пони­мания своих обязанностей духовенством, основное внимание он уделял состоянию и образованию клира. Стремясь поднять духовный уровень священ­ников на подобающую высоту, святитель Тихон возродил Духовную Семинарию в Воронеже, мно­го сил и времени посвятил устроению двух осно­ванных им Духовных училищ; ввел строго устав­ное богослужение и требоисполнение; им было написано множество книг в помощь преподава­телям, семинаристам и служащему духовенству, поучений монашествующим, окружных посланий, направленных на упорядочение церковной жизни и просвещение паствы. Известна ревность Святи­теля в увещевании раскольников. Наделенный от Бога высоким даром убеждения, он, подобно святи­телю Иоанну Златоусту, бесстрашными обличи­тельными проповедями сумел искоренить язычес­кие обычаи, дотоле распространенные в народе... – словом, всего себя святитель Тихон отдавал испол­нению архипа­стырских обязанностей, движимый послушанием Церкви и заботой о спасении вверен­ной ему паствы.

Однако всем своим существом он стремился к простой жизни, уединенной молитве, духовным занятиям и тайному благотворению конкретным людям, отчаявшимся найти в этом мире сострада­ние и помощь. Возрастание духовное он считал основой и главной целью жизни человека, отрек­шегося от мира. Постоянный напряженный труд и многообразные административные заботы еще более расстроили слабое от природы здоровье Свя­тителя; его натура не выдерживала и остро пережи­ваемых им противоречий между требованиями идеала епископского служения и порою враждеб­ной добрым начинаниям действительностью. Свя­титель все более чувствовал, как он сам говорил, «тяжесть епископского омофора». Мысль об уеди­нении, с которой он не расставался с самой юности, еще более утвердилась в нем.

В конце 1767 года, понимая невозможность далее исправно исполнять свои архипастырские обязанности, Святитель посылает в Святейший Синод прошение об увольнении его от должности и о дозволении избрать себе для пребывания на по­кое монастырь в той же епархии. Вскоре прошение Преосвященного было удовлетворено, и он удалил­ся сперва в Толшевский Спасо-Преображенский монастырь под Воронежем, а через год – в Задон­скую Богородицкую обитель. Там он поселился в небольшом домике, пристроенном к колокольне, где и прожил до конца своих дней. Удалившись от мира, он обрел желанную внутреннюю свободу в духовном делании. В эти годы Святитель написал свои лучшие духовные произведения, среди которых неоднократно переиздававшиеся в последнее время «Сокровище духовное, от мира соби­раемое» (1770) и «Об истинном христианстве» (1776).

Именно об этом, сокровенном периоде жизни святителя Тихона преимущественно повествуют первые составленные после смерти святого отца воспоминания о нем – записки его задонских ке­лейников Василия Ивановича Чеботарева и Ивана Ефимова.

Василий Иванович Чеботарев служил келей­­ником у преосвященного Тихона с самого приезда его в Задонскую обитель. О нем известно только, что он был из елецких мещан, после смерти святи­теля Тихона вернулся в г. Елец, вел одинокую бла­гочестивую жизнь; скончался мирянином.

Другой келейник святителя Тихона, Иван Ефи­мов (впоследствии иеромонах Тихон), был особенно близок Преосвященному в последние годы пребы­вания его в Задонске. В духовном завещании имен­но Ивану Ефимову Святитель поручает распоря­диться своим имуществом и сочинениями, которые и записаны были большей частью его рукой. После смерти Святителя Иван Ефимов поступил в Усманский монастырь Воронежской епархии, где принял монашеский постриг и был посвящен в иеродиакона, а затем в иеромонаха. Впоследствии он подвизался в Толшевском, затем в Акатовском монастыре в Воронеже, а с 1798 года – в Новоспас­ском монастыре в Москве. Именно к Ивану Ефи­мову, как к «присному», доверенному святителя Тихона, «хвалившемуся именем ученика его», обратился за «пополнительными известиями» ав­тор «Полного описания жизни преосвященного Тихона» (СПб., 1796) протоиерей Евфимий Алексеевич Болховитинов (впоследствии мит­ро­­полит Киевский Евгений) при подготовке второго издания своего труда, увидевшего свет в 1820 году. По его просьбе Иван Ефимов собрал все «виденное и слышанное им от его (преосвященного Тихона) святительских уст», что только «мог отыскать в сво­их записках» и что «пришло ему на память», снаб­див повествование и своими замечаниями, что «неправильно напечатано» в первом издании жи­тия Святителя или что, по его мнению, «можно бы вместить» во второе. После кончины святителя Ти­хона Иван Ефимов, исполняя завещание Преосвя­щенного, представил его сочинения в Святейший Синод, и уже через несколько месяцев первые издания духовных сочинений святого отца увиде­ли свет.

Записки Ивана Ефимова, как и записки Васи­лия Чеботарева, конечно, не являются цельным жизнеописанием Святителя. Лишенные строгой хронологической последовательности, они посвя­щены, главным образом, описанию отдельных, осо­бенно запомнившихся келейникам событий из жизни преосвященного Тихона, о которых они слышали из его уст или свидетелями которых были сами. В. И. Чеботарев дополнил свои личные вос­поминания достоверными рассказами о Святителе других близких к нему людей. Это драгоценные для духовной пользы читателей черты земной жиз­ни Преосвященного, фрагменты из его наставле­ний, описание благодатных видений Святителя и таинственных предзнаменований его будущей сла­вы. Записки дышат безыскусственной простотой и искренностью. Повествование, не ориентирован­ное на образец, чуждое каких-либо заимствований, сообщает всему рассказу характер чистого свиде­тельства. Многие подробности переданы авторами со слов самого святителя Тихона, с заботливым ста­ранием сохранить слова Преосвященного в точном виде и с неоднократным замечанием, что действи­тельно «таковы были святительские слова». «Цель­ное впечатление записок много говорит в их поль­зу: под их влиянием читатель отрешается от своего времени, чувствует себя на другой поч­ве, отдаленной от него и временем, и целым складом жизни, и остается зрителем живых образов и дей­ствительных картин»... [1]

Хотя, под названием «Полное», описание жизни в Бозе почившего Тихона, епископа Воронежского, в свет и вышло [2], и жизнеописатель прилагал всевозможное старание, однако он не мог совершенно в точности написать, поелику [3] писал понаслышке от людей. Я же, убогий, при великом оном муже с начала 1770 года начал жить и много наслышан от его святительских уст, что он о жизни своей даже с самого младенчества в свободное время, в разговорах своих, о приключениях, какие с ним случались, сказывал мне. Я же и зрителем был высокой и