шлюхи, рыбаки, речные моряки с торговых барж, несколько наемников и пара мелких чиновников ТПП в грязных сюртуках с блестящими глазками наркоманов. Слева и справа от двери два отдельных столика, где расположились трактирные вышибалы, здоровенные косматые дяди с мордами разбойников, шрамами на лицах, выбитыми зубами и мощными кулаками. Немного дальше находилась прикрывающая внутреннюю лестницу на второй этаж широкая барная стойка.

'Примерно так я себе все и представлял', — подумал я, прикинул, что в помещении на первом этаже не менее сотни человек, из которых треть готова в любой момент пустить в ход ножи, и направился вслед за Сховеком, который двинулся к одному из свободных столов. И как только мы приземлились за потемневшую от жира, копоти и пролитого на дерево пива дубовую столешницу, к нам сразу же подскочила одна из местных служанок, дородная невзрачная бабенка в штопаном сером платье и замызганном сальном переднике.

— Что будете пить? — устало спросила нас женщина.

— Чего-нибудь позабористей, — бросил Сховек. — Тавирское темное есть?

— Да, — кивнула служанка.

— Две кружки. В каждую пусть кинут по хорошей горсточке молотых орешков нинч. Поняла?

— Сделаем.

Женщина и прочие постоянные обитатели трактира уже оценили нас и приняли за тех, под кого мы маскировались, то есть, за не очень удачливых наемников. Одежда потрепанная, заказ стандартный, недорогое пиво с дурманными орешками нинч, чтобы по голове долбило круче и кайф не расходовался. А потому, внимания мы не привлекли, и когда перед нами появился заказ, Сховек и я незамедлительно припали к литровым глиняным кружкам и жадно начали глотать вонючую темно-серую бурду, которая здесь считалась темным тавирским пивом. Пить эту гадость не хотелось, мерзость редкостная, да еще и с молотыми орешками нинч, по свойству схожими с димедролом и сильно горчили. Помню, в бытность мою Лехой Киреевым, во время поиска, на дальнем хуторе в Отрадненском районе Краснодарского края, угостила меня одна бабушка самогоном, где были подобные таблетки. Так я чуть было с жизнью не распрощался, сутки болел и с трудом выжил. Однако это все осталось в далеком-предалеком прошлом, а в сегодняшней реальности, я одним махом выдул половину кружки, изобразил удовольствие, крякнул, срыгнул и посмотрел на служанку, которая протянула ко мне пустую грязную ладонь с обломанными ногтями. Надо было отдать ей деньги за заказ и, разыграв с напарником сцену, кто будет расплачиваться за выпивку, я горделиво повел плечами, бросил на стол серебряный нир, и сказал:

— Гулять, так гулять. Все равно завтра в поход, а на войне деньги не нужны. Две бутылки бренди покрепче, еще два пива с орешками и мясной закуски.

Все это было сказано таким тоном, словно я на стол не серебро, а золото кинул. Служанка понимающе ухмыльнулась, взяла монету и ушла за бренди. А мы продолжили изображать из себя любителей выпивки, судорожно поглощали пиво и наблюдали за всем, что вокруг нас происходило. Вроде бы, в трактире все как обычно. Пьяные выкрики и здравицы, взвизги дешевых шлюх и раскатистый смех алконавтов, все тот же самый наркотический дым, грохот отодвигаемых скамеек и тусклый свет. И если бы мы, в самом деле, были пьяны, то воспринимали бы все происходящее естественно. Но пиво, а затем и бренди, нас не брали, и то, что сегодня в трактире 'Роза' необычный вечер, нам было заметно, слишком суетились служанки, а бармен, нет-нет, бросал настороженные взгляды на лестницу. И даже такой неопытный в Черном Городе человек, как я, это все видел, а с комментариями Сховека, который полушепотом объяснял мне что здесь и как, трактирные расклады становились прозрачными и понятными.

Ближе к одиннадцати часам ночи, со второго этажа спустился тощий бледный юноша в ярких лиловых штанах и красной рубахе, со взором горящим, наркоман со стажем Гаррс, проститутка в мужском обличии, живущий с хозяйкой трактира за деньги и дозу, а по совместительству, стукач Сима Ойсы. Он прошел к вышибалам и что-то им сказал, видимо, известил их о прибытии важного гостя, Айка Лопаты. И когда он ушел, здоровяки напряглись и изобразили готовность порвать любого, кто только вздумает излишне шуметь или подняться наверх.

Затем в зале появились два наемника, бывалые мужики в новых кожаных колетах, обвешанные ножами, словно новогодние елки игрушками. Это были два из четырех постоянных телохранителей воровского авторитета, которые, не полагаясь на вышибал трактира, вышли в зал. Подобное поведение охранников было не запланировано, но сказать им, что, мол, ребята валите наверх, вы нам будете мешать, мы, естественно, не могли. И приходилось принимать ситуацию, как она есть. На колени телохранителям, тем временем, упали две молодые девахи кровь с молоком в чистой одежде, элита среди местных жриц любви. Но воины, потискали бабенок и прогнали их прочь, они на работе и им не до развлечений. Шлюшки посмеялись и исчезли за барной стойкой.

В общем, все было относительно тихо и без неприятностей, и постепенно трактир начал пустеть. Ночные работники ножа и топора отправились на промысел, алкоголики уже валялись под столами или на улице, нарики вмазались, а приличной публики вблизи не наблюдалось. Мы с напарником выпили все, что у нас было, и съели закуску, несвежую подкопченную баранину, которая была густо пересыпана перцем, и за этим занятием досидели до полуночи. Надо было заказывать новую порцию пойла. Однако пришла пора действовать. На лестнице появился Гаррс, который замер, оглядел полупустой зал трактира, и ломким писклявым голоском прокричал:

— Всем по кружке светлого пива за счет заведения! Хозяйка угощает!

Это был нам сигнал. И после того, как служанки разнесли халявное пиво, надо сказать, неплохое, и все присутствующие выпили за здоровье Красотки, началось движение. Сначала на внутренний двор, один за другим, вышли Ойса, Кантар, Тэнш и Кэмпи. Затем, покачиваясь и делая вид, что с трудом сдерживают рвотные позывы, на внешний выход устремились Фтан и Кушнер, которым предстояло стоять на шухере и сдерживать тех, кто хотел бы войти внутрь. И лишь только они оказались за дверью, Сховек толкнул меня под столом ногой, и предупредил:

— Начинаем! Готов?

— Завсегда готов, — ответил я и, разминаясь, повел плечами.

— Ну, боги нам в помощь, — прошептал бывший гладиатор. — Беру на себя охранников, а ты займись трактирными вышибалами.

— Ясно.

Сжимая в руках пустую пивную кружку, Сховек встал из-за стола и вышел на широкий проход. И посмотрев на бодигардов Айка Лопаты, он громко спросил их:

— Вы чего на меня уставились!?

Отреагировали, как и было положено, не телохранители, для которых Сховек, внешне, явно, был не противник, а вышибалы. К нашему столу подскочили сразу двое, и один из них, косматый мужик лет сорока с поломанным носом, надвинувшись на моего напарника, сказал:

— Э-э-э, ты на кого пасть распахнул!? Заткнись!

Сховек не ответил, а начал драку. И первое, что он сделал, это впечатал глиняную кружку в лоб мужика. Хрупкая глина раскололась, остатки пива разлились по лицу трактирного бойца, и он недоуменно выдохнул:

— Ты чего!? Да мы же тебя…

Договорить, напарник ему не дал, и ударом в челюсть отправил вышибалу в нокаут. Шкафоподобный верзила закачался и рухнул и, следуя примеру Сховека, я выметнулся из-за стола на открытое пространство, и вступил в драку со вторым трактирным бойцом. Раздумывать было некогда, и пока не дошло до ножей и мечей, требовалось вырубить противника жестко и без колебаний. Поэтому я хотел сразу же ударить выступившего против меня мужика в гортань. Но пол в трактире был скользкий, и в прыжке я неудачно приземлился на одно колено, прямо перед противником. Секунда-другая, и вышибала просто навалился бы на меня всей своей стокилограммовой массой, и задавил бы лейтенанта Ройхо словно кутенка. Однако я не промедлил, и нанес удар кулаком по гениталиям противника. Костяшки пальцев впечатались в мягкое место, и по залу разнесся трубный рев боли, от которого с потолка посыпалась сажа и пыль. Вышибала схватился за промежность и согнулся, а я смог быстро встать, и ногой ударил его в голову.

'Жаль, в сапогах стальных набоек нет, как на морских 'сэфети шузах'. Эффект от удара был бы смертельный', — наблюдая за падением местного бойца, подумал я. После чего развернулся к следующему верзиле, который устремился на меня от лестницы. Место для маневра имелось. И я отработал двоечку,