жил?

Едва Бун ослабил хватку, Шляпа рухнул обратно на стол. Бун подбежал к дому, распахнул дверь. Робот-слуга стоял к нему спиной, ковыряясь у какого-то устройства, похожего на очаг.

— Скорее на помощь! — крикнул Бун. — С нашим Шляпой что-то неладное…

— Он свалился, — равнодушно ответил робот. — Из него выпустили воздух.

— Выглядит именно так. Я решил: он умер. Но откуда ты знаешь?

— С ним это бывает, — ответил робот. — Нет-нет да и свалится.

— И что ты в таких случаях делаешь? Чем ему можно помочь?

— Я? — удивился робот. — Я ничего не делаю. Это не моя забота, Я простой обслуживающий робот. Моя обязанность — ждать клиентов, прибывающих по дороге. Их почти нет, а я продолжаю ждать кого-то, кто может вообще не приехать. Но мне все равно. Когда — и если — клиенты прибывают, я должен их обслужить. Такова моя задача. Да я больше ничего и не умею.

— А Шляпа? Как насчет Шляпы?

— Он появляется время от времени, но его не надо обслуживать. Он ничего не ест. Сядет за стол, всегда за один и тот же, и со мной не разговаривает. Сидит и смотрит на дорогу, а потом валится.

— И ты ничего не делаешь?

— А что я могу сделать? Оставляю его лежать там, где упал, а спустя несколько минут, или часов, или дней смотрю — он исчез.

— Исчез? Куда исчез?

Робот ответил пожатием плеч. Движение вышло заученным и сильно преувеличенным.

Бун вернулся к двери и вышел. И что же? Волк сбросил Шляпу со стула и принялся играть с ним, как щенок с тряпичной куклой. Таскал его туда-сюда, подбрасывал высоко вверх, но не давал упасть, а ловил на лету и яростно встряхивал. А ведь волк прав, подумал Бун, Шляпа — просто кукла, грубая тряпичная кукла. Марионетка, наделенная свойством мотаться по пространству-времени и служащая рупором для неведомого чревовещателя.

Не представляя себе, что предпринять, Бун вернулся к столу и продолжал следить за волком, увлеченно играющим с куклой, которая десять минут назад была Шляпой. И вдруг содрогнулся от озноба, возникшего глубоко в душе, и понял, что, если откровенно, испуган до смерти.

Когда он впервые попал в этот мир, то недоуменно спросил себя, в какие же диковинные дали его зашвырнуло. Теперь недоумение вернулось с удесятеренной силой — мертвящее, дистиллированное недоумение. Эта земля, это место, это состояние — неважно, какое определение точнее, — были стылыми и абсолютно чуждыми. Непонятно, как он не ощутил с первой же минуты, что он здесь гол и беззащитен против угрозы, суть которой не передашь словами. Не догадаешься, что это за угроза, пока она не проявится открыто, — и как же хорошо, что он не один, что с ним волк…

А тот прекратил валандаться со Шляпой и, глядя поверх поверженной куклы, улыбнулся Буну, подтверждая, что рад-радешенек игрушке, а еще более общению с другом. Бун потрепал зверя по ляжке, и волк воспринял это как приглашение подойти на мягких лапах вплотную и усесться у ноги. Бун погладил компаньона по голове — волк не отстранился. И охвативший душу холод, к удивлению самого Буна, стал таять. Серый ландшафт вновь сделался серой равниной и ничем более.

И вдруг волк завыл и прижался к ноге так тесно, что Бун ощутил охватившую зверя сильную дрожь.

— Что с тобой, приятель? Что тебе не нравится?..

Волк перешел с воя на скулеж, и тогда Бун обратил внимание, что голова зверя запрокинута вверх, к небу, которое и не небо вовсе, а серость, наваливающаяся на равнину и смыкающаяся с серостью земли.

— Но там же ничего нет, ровным счетом ничего…

И еще не договорив, Бун понял, что ошибается: в серости наверху возникло что-то постороннее, медленно обретающее форму. Какой-то нечеткий и неустойчивый образ, более всего напоминающий плохо сотканный, неровно спускающийся ковер. Ковер падал, раздвигая серость, и в конце концов Бун разглядел, что это и не ковер даже, а очень крупная, разреженная сеть и на ней две скрюченные фигурки.

Сеть приземлилась, покачнулась, и в тот же миг с нее соскочила женщина и, протягивая руки, бросилась к Буну. И он кинулся ей навстречу с криком:

— Инид!..

Они раскрыли друг другу объятия, она прижалась к нему и зарылась лицом ему в грудь, бормоча что- то беспрерывно и невнятно. Он не сразу сумел разделить ее лепет на отдельные слова, но наконец разобрал:

— …как я рада, что нашла тебя. Я же не хотела улетать без тебя, а ты заорал, чтоб я спасала времялет. Я собиралась вернуться за тобой и совсем уже было собралась, но вмешались непредвиденные обстоятельства.

— Все хорошо, — произнес он в ответ. — Теперь ты здесь, а все остальное неважно…

— Я увидала тебя, — продолжала она, поднимая к нему глаза, — увидала среди серости, и ты сам был серый, а рядом серый волк…

— А волк и сейчас здесь, — ответил Бун. — Он мой друг.

Она отступила на шаг и осмотрела его внимательно с ног до головы.

— С тобой все в порядке?

— Лучше быть не может.

— А что это за место?

— Мы на Магистрали Вечности.

— На какой планете?

— Не знаю. Я так толком и не понял.

— Какое-то странное место. И это не Земля.

— Вероятно, не Земля. Но что это и где это, не знаю.

— Ты опять ступил за угол?

— По-видимому, да. Бог свидетель, на этот раз я стремился попасть за угол изо всех сил.

Второй пассажир сети тоже слез довольно неуклюже на почву и направился к ним. У него были две ноги и две руки, и вообще он казался в общем и целом гуманоидом. Но лицо его напоминало лошадиную морду, к тому же худую и чрезвычайно унылую. По бокам удлиненной морды раструбами торчали уши. Лоб был усыпан глазами, разделенными на две кучки. Шея поражала длиной и худобой, а ноги были искривлены настолько, что гуманоид при ходьбе переваливался, как утка. На руках не было локтей, и они походили на резиновые шланги. По бокам шеи пульсировали жабры, а бочкообразное тело было сплошь усыпано бородавками.

— Познакомься, — объявила Инид, обращаясь к Бунт, — это Конепес. Я не знаю его настоящего имени, вот и дала ему такую кличку, а он как будто не возражает. Конепес, познакомься, это Бун. Тот самый, о котором я рассказывала. Тот, кого мы и хотели найти.

— Рад и счастлив, что мы тебя нашли, — высказался Конепес.

— А я, со своей стороны, рад видеть здесь вас обоих, — ответил Бун. Из дома вывалился робот, балансируя подносом на голове. — Вы голодны? Видите, нам предлагают поесть…

— Я умираю от голода, — призналась Инид.

Они расположились за столом, и Бун осведомился у гуманоида:

— Это земная еда. Может статься, она тебе не по вкусу?

— В своих скитаниях, — ответствовал Конепес, — я приспособился поглощать любую еду, лишь бы она содержала питательные вещества.

— Вам я ничего не принес, — сообщил робот Буну, — поскольку вы недавно насытились. А вот волку я нарезал еще тарелку мяса. У него такой вид, словно его опять корчит от голода.

Робот опустил миску наземь, и волк немедля зарылся в нее.

— Вот обжора! — воскликнул Бун. — Волк способен слопать разом полбизона.

— Это один из тех, что слонялись подле нашего лагеря? — спросила Инид. — Один из тех, что донимали бедного старого быка?

— Ни то ни другое. Этот привязался ко мне после того, как ты улетела. Нет, даже до того — в самую