Нет, эта биография не официальная. Среди биографов ходит шутка, что нет лучше средства от бессонницы, чем официально одобренная книга. Кинг знает о моей работе и сообщил друзьям, что, если захотят, они могут со мной пообщаться. Осенью 2007-го я провела несколько серых сумрачных ноябрьских дней в Бангоре, посетив все любимые места Стивена Кинга. Иными словами, устроила себе небольшую экскурсию по памятным местам писателя. И по чистой случайности однажды утром мне посчастливилось оказаться в его офисе, расположенном в здании бывших казарм национальной гвардии рядом с аэропортом, и побеседовать с его многолетней помощницей Маршей Дефиллипо, которая долго и с пристрастием закидывала меня вопросами о целях этой книги.
Большую часть этого получасового допроса его виновник топтался снаружи у входа, вслушиваясь в разговор, но внутрь так и не зашел.
Пожалуй, самое поразительное в Стивене Кинге то, что он до сих пор остается неисправимым романтиком; романтика проступает между строк в каждой из его историй. И хотя слова, однажды им произнесенные, может, и не прозвучат как откровение, он сам первый признал в восемьдесят восьмом, удивив миллионы поклонников: «Да, я романтик. Я верю во все эти романтические глупости: что плохих детей не бывает, что всегда побеждает добро и что лучше любить и потерять, чем никогда не любить. Серьезно, верю. Ничего не поделаешь. По работе приходится».
Однако, как правило, самые романтичные сердца наиболее подвержены страхам. Я назвала эту биографию «Сердце, в котором живет страх». Ясно, что корни страхов Стивена Кинга идут из детства, из тех неизгладимых впечатлений и опасений, часть которых пошла во благо, а часть — не совсем.
В одном из интервью Би-би-си, когда речь зашла об отце и о том, как он рос без него, Стив вдруг заговорил резко, с вызовом, словно заявляя: «Зачем ворошить прошлое? Для меня это давным-давно пройденный этап». Но по мере того как он распалялся, беседа принимала все более личный, интимный характер, и в облике именитого писателя проступал испытывающий боль, обиженный на весь мир мальчик, который по-прежнему жив где-то там, внутри Стивена Кинга. В детстве у других имелись отцы, а у него — нет, объяснил он. Конечно, рядом часто присутствовали родственники мужского пола, но это было не то. Совсем не то…
«В „Сиянии“ у ребенка есть хоть какой-то отец, пускай даже плохой. У меня же вместо отца существовал вакуум — не плохой и не хороший, а просто пустое место». На этих словах лицо Стива слегка искажается, он рассеянно приглаживает волосы и отводит взгляд; камера держит крупный план еще секунду-другую, а затем резко отъезжает.
Одним словом, Стивен Кинг так и не перестал ощущать себя брошенным и в глубине души так и остался раненным в самое сердце мальчишкой-безотцовщиной. Это будет постоянно его мучить и повлияет на всю жизнь от детства до женитьбы — и, конечно, на книги. Особенно на книги.
Не забывайте об этом, когда будете читать мою книгу или романы Стива, — и, вот увидите, вам удастся глубже понять писателя и созданный им мир.
1
Способный ученик
Все говорит о том, что Стивену Кингу не суждено было родиться.
Его мать, урожденная Нелли Рут Пиллсбери, которую все звали средним именем Рут, вышла замуж за капитана торгового флота Дональда Эдварда Кинга в городке Скарборо, штат Мэн, 23 июля 1939 года. Их брак с самого начала строился на зыбкой почве: из-за надвигающейся войны Дональд уезжал из дома часто и надолго.
Врачи сообщили Рут, что своих детей она выносить не сможет, и Кинги поступили так, как в те времена поступало большинство объявленных бесплодными пар, — усыновили ребенка. 14 сентября 1945 года, вскоре после окончания войны, в Портленде, штат Мэн, был усыновлен новорожденный Дэвид Виктор.
А уже зимой сорок седьмого Рут обнаружила, что беременна, несмотря на поставленный диагноз «бесплодие». Врачи ошиблись. 21 сентября 1947-го, ровно через два года после даты оформления всех бумаг по усыновлению Дэвида, Стивен Эдвин Кинг появился на свет, в один день с писателем-фантастом Гербертом Джорджем Уэллсом, автором ставшего классикой романа «Война миров». Правда, с разницей в восемьдесят один год.
Нелли Рут Пиллсбери родилась 3 февраля 1913 года в городке Скарборо, штат Мэн, в семье Гая Герберта и Нелли Уэстон Фогг Пиллсбери. Четвертый ребенок из восьми.
История ее семьи уходит корнями в глубокое прошлое этого приморского городка. Прапрадедушка Рут Джонатан Пиллсбери переехал в Скарборо еще до 1790 года, сразу по окончании Американской революции, женился на местной девушке и обосновался здесь. Многие поколения предков Рут жили в Скарборо: владели собственностью, занимались сельским хозяйством, строили корабли и дома. Семейный дом находился на полуострове Праутс-Нек, в пятнадцати минутах езды от Портленда, города, население которого состояло из приезжавших на лето «курортников» и местных, обосновавшихся здесь несколько поколений назад. Юность Рут прошла в окружении большой дружной семьи, среди многочисленных братьев и сестер, дядьев и теток, дедушек и бабушек. Кстати, неподалеку от дома Гая Пиллсбери находилась студия художника Уинслоу Гомера, умершего в 1910 году.
В девятнадцатом веке Скарборо представлял собой оживленный морской порт. Помимо сельского хозяйства, местные жители занимались ловлей рыбы и строительством кораблей. В 1877 году неподалеку построили дамбу. Целью строительства была возможность контролировать площадь образованных приливами болот, но в результате морской ландшафт претерпел значительные изменения и гавань вокруг Скарборо превратилась в один большой солончак.
К началу двадцатого века, с появлением маршрутов, привозивших туристов из Бостона и Нью-Йорка, город постепенно оправился, став популярным летним курортом. Вдоль набережной протянулась полоса сезонных заведений: прибрежных ресторанчиков, гостиниц и мотелей, а также сдаваемых на лето домиков. Большая часть населения была задействована в летнем туристическом бизнесе, в том числе и члены семьи Рут: с 1915-го по 1932-й кто-то из ее родни даже владел гостиницей «Пиллсбери-Хаус». В начале двадцатого века отец Рут, Гай, местный плотник, летом подрабатывал, развозя туристов со станции по гостиницам на запряженной лошадьми повозке.
Нелли, мать Рут, до замужества работала учительницей, да и в целом в семье Пиллсбери уделялось большое внимание образованию детей и приобщению их к музыке. Братья и сестры Рут учились в Баудуане, Эмерсоне и Северо-восточном колледже.
В 1931 году в размеренную жизнь прибрежного Мэна, бесцеремонно нарушив привычный порядок, вторглась Депрессия. Скарборцы привыкли обходиться тем малым, что имели, но из-за Депрессии летний приток денег, поступавший в местные заведения из карманов туристов, постепенно пересыхал — становилось все меньше американцев, которые могли позволить себе отдых на побережье. У Гая Пиллсбери было «семеро по лавкам»; старшая дочь Мэри в свои двадцать три все еще жила с родителями, как и младшие дети: Молли, Лоис, Мэри, Гай-младший, Кэролин, Этелин и Рут. Настала пора кому-то покинуть отчий дом. И вот Рут в радостном предвкушении отправилась покорять большой мир.
Детство, беззаботная пора, закончилось. Рут некоторое время училась игре на пианино в Консерватории Новой Англии в Бостоне. О ее жизни в период Депрессии известно мало. Ясно одно: личная жизнь Рут по каким-то причинам не складывалась.
Уехав из Скарборо в тридцать первом году, через несколько лет Рут выскочила замуж, но отношения с мужем с самого начала не заладились и вскоре она подала на развод. В тридцатые годы в США разводы были редкостью, а к разведенной женщине обычно приклеивали ярлык «порченый товар». Спустя несколько лет Рут повстречала Дональда Кинга, рожденного 11 мая 1914 года в семье Уильяма Р. и Хелен А. Бауден Кинг в городке Перу, штат Индиана. История с разводом его, казалось, не беспокоила.
Рут и Дональд поженились 23 июля 1939 года в Скарборо. Вскоре после свадьбы, прошедшей в кругу
