— Ты подозреваешь меня в чем-то? — проговорила она, возвращая его к реальности.

— Шерон, нужно проверить каждого. Если мы хотим оправдать Фила, нужно найти настоящего преступника.

— А может, никакого преступника и не было?..

— Ты хочешь сказать, что Сарра сама разгромила свою квартиру и затопила яхту?

— Именно.

— Вообще это тоже не исключено. Впрочем, давай составим список всех тех, кто знал и любил ее.

— Скорее ненавидел.

— Отлично, пусть так.

Шерон отложила наконец щипцы в сторону и уставилась на него, подперев голову руками.

— Ну, давай посмотрим. Во-первых, Тэд Граут, он всегда за ней увивался. Ему нравилось мучить Фила. Впрочем, Филу это было безразлично. После развода его ничего не волновало из того, что касалось Сарры… Ммм… Ну, потом этот Эдриан Киз.

— Тот самый, который ведет в газете колонку скандалов?

Шерон кивнула.

— Он тоже ни на шаг не отставал от Сарры. Она постоянно подкидывала ему какую-нибудь историю.

— Значит, она собиралась что-то рассказать ему в тот день, когда исчезла?

Шерон покачала головой.

— Откуда мне знать?

— Ну ладно, хорошо. Но Тэд и Киз, по всей видимости, не были заинтересованы в ее исчезновении. Расскажи мне лучше, кто ненавидел ее.

Шерон вздохнула.

— Не знаю.

Клиф наклонился к ней.

— Ты должна знать! Кто-то же должен быть.

Шерон развела руками.

— Ну, может, Лукас, может, Бингли. Оба они не любили ее манеру обращаться с людьми.

— А еще? — ласково проговорил Клиф.

— Что еще?

— А еще есть ты, — мягко произнес он, — близняшка Фила, которая мечтала защитить его от соломенной вдовы.

— Что?! — гневно воскликнула Шерон, и Клиф не смог удержаться от восхищения тем, как вспыхнули ее великолепные глаза. — А еще, между прочим, есть ты, финансовая опора Фила. Ты был на свадьбе, встречался с Саррой. Ты, который оказался бы в выигрыше, и в немалом, если бы дела Фила пошли плохо. Ты, бывший военный, человек с холодным сердцем, готовый на все ради того, чтобы отстоять свои интересы!

Слова ее сильно задели Клифа. Нет, таким образом отношений не наладить! Впрочем, он тут не для того, чтобы налаживать с кем бы то ни было отношения, он должен раскопать факты.

Как бы там ни было, один факт был налицо: Клиф был зачарован сестрой Фила.

— С холодным сердцем?! — патетично воскликнул он, будто бы насмерть обиженный ее высказыванием.

— Ты смеешься?! — Шерон в ярости швырнула на стол салфетку. Она действительно была на редкость сердита. Этот человек мог выкрутиться из любой ситуации. Его нельзя было озадачить, поставить в тупик. Это его вина в том, что проклятая скорлупа каждый раз куда-то отлетает. Его улыбка легко обезоружила чету за соседним столиком, однако самого его обезоружить было практически невозможно.

— Что ты, разве тут есть что-то смешное? — уверил он. — Пойдем. — Он встал, подал официантке знак, чтобы та принесла счет, и расплатился. — Я отвезу тебя домой.

— Я и сама могу добраться до дома.

— Не говори чепуху. Если ты поймаешь такси, водитель отвезет тебя в квартал красных фонарей.

— Это мои проблемы.

— Как я могу допустить это? Я привел тебя сюда, я и отвезу обратно.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи!

— Охотно верю, только доказать это я тебе не дам. — Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Они не причиняли ей боли, но были твердыми как сталь.

Она взглянула на него, а затем заговорила, подняв подбородок:

— Мистер Стэнли, вы ведете себя, как настоящий налетчик, и если вы сейчас же не отпустите меня, я закричу…

— Вот как! — Он, по-прежнему не причиняя ей боли, притянул Шерон к себе так, что она оказалась почти вплотную прижатой к нему. — Ты собираешься кричать? А ты подумала, что скажет полисмен, если увидит тебя в этом наряде? Нет уж, позволь мне отвезти тебя домой. Пусть даже мне придется нести тебя на руках.

С этими словами он увлек ее из ресторана. Шерон пришлось дать Клифу свой адрес, и по мере приближения машины к ее дому, все сильнее разгоралось пламя в ее груди. Нет, она ни за что не позволит ему остаться. Хотя Шерон и была уверена, что он приложит для этого все усилия. Но самое пугающее заключалось в том, что она сама хотела этого больше всего на свете.

Дом Шерон располагался в некотором отдалении от города. Фактически это был центр большой усадьбы, окруженный почти тремя акрами земли. Первое строение появилось еще в 1840-х годах: его спалили дотла индейцы во время одного из набегов, и лишь на рубеже веков некий джентльмен построил на его месте небольшой особняк в колониальном стиле. Шерон влюбилась в него с первой секунды и, располагая кое-какими деньгами, которые принес парк, уладила все формальности по его приобретению за каких-то сорок восемь часов. Даже Кэлебу он понравился с первого взгляда. К сожалению, он так и не успел поселиться в нем. Не прошло и нескольких часов после того, как были подписаны бумаги, как случилась та ужасная авария.

Впрочем, сегодня Шерон не хотелось думать об этом. С тех пор прошло уже немало времени. Конечно, каждый раз, подъезжая к дому уже в темноте, как тогда, когда они впервые приехали посмотреть на него, Шерон не могла избавиться от мыслей о своем бывшем возлюбленном. Но чем дальше, тем больше притуплялась эта боль.

Все проходит со временем, ничего нет вечного.

— Можешь высадить меня у начала дорожки, — начала было она, когда очертания дома показались на горизонте, но быстро умолкла. Клиф отвел ее в ресторан, теперь он имел право взглянуть на ее жилище.

Машина мягко подкатила к крыльцу и остановилась. Клиф вышел первым, обошел вокруг своего красивого зеленого «ягуара», отворил дверь для Шерон и галантно помог ей выбраться наружу. Немного поколебавшись, девушка приняла его руку. Она не строила из себя недотрогу, но любое прикосновение к нему вызывало в ней столько ощущений, которые она уже давно не испытывала. Она не была готова к этому. Щеки ее загорелись. Она поспешила вслед за своим спутником, разыскивая в сумочке ключи.

Нет, со мной все в порядке, пыталась уверить она себя.

Клиф взял ключи из ее рук, открыл замок и отворил дверь. И в этот самый момент Шерон услышала странный приглушенный звук, как будто кто-то торопливо закрывал дверь в ее доме. От этого звука мурашки пробежали по ее спине. Сначала ей даже показалось, что звук этот — лишь плод ее воображения,