протянул Стефании. - Его надел на вас Ивар, скрепляя ваше слово, и только ему вы вправе его вернуть.
- Я не приму кольца обратно, потому что оно не моё. Потому что это обман, - твёрдо возразила виконтесса. - Благодарю за оказанное гостеприимство, Ваша светлость. Если вам будет угодно, я покину замок завтра же утром.
- Бросьте, миледи! Это всего лишь нервы, последствия неожиданного радостного события…
- Я не чувствую радости, Ваша светлость, не чувствую! - не выдержав, истерично выкрикнула Стефания. - И ответила 'да', потому что когда-то уже обещала…
Скрывая навернувшиеся на глаза слёзы, виконтесса поспешила к двери с твёрдым намерением вернуться в Каварду и побыть немного одной. Предчувствия твердили, что не следовало торопиться замуж, что надлежит выждать, убедиться, что это её, а не чьё-то другое желание.
Герцог оказался у двери первым, заслонив её от рыдающей Стефании.
- Второй раз на моей памяти вы плачете при разговоре о помолвке с Иваром. Сначала мне казалось, что причина в моём отношении к этому браку и вашей глубокой привязанности к сыну, но теперь я теряюсь в догадках. Возвращённое кольцо, слова о вынужденном согласии… Что с вами, миледи?
Виконтесса упорно молчала, а потом попросила отпустить её.
- Считайте всё обычной женской глупостью, - прошептала она.- Всё же, не стоило вас тревожить…
- Пустое! Меня гораздо больше тревожите вы.
Лагиш взял её за руку, поцеловал и усадил Стефанию обратно в кресло. Сам остался стоять рядом, всё ещё держа её пальцы в своих. Он чувствовал дрожь и смущение виконтессы, которые усилились, когда герцог перевернул ладонь Стефании.
- У вас вспотели руки… Вы боитесь меня, миледи? - мягко спросил Лагиш, наклонившись к притихшей посетительнице.
Виконтесса покачала головой и отвела глаза:
- Если я кого-то и боюсь, то не вас…
Его голос снова музыкой звучал в ушах, застилая разум прозрачной пеленой. И она действительно боялась не герцога - себя саму и сжимающегося сердца. Того, что хотелось одновременно уйти и остаться.
Палец Лагиша коснулся выемки на её ладони, прошёлся по линиям судьбы и сердца… Сладостная истома растеклась по телу Стефании, нашёптывая: 'Останься, зачем тебе уходить?'. Но воспитание и вера твердили иное, советуя бежать, пока не поздно. Беда в том, что ноги и руки вдруг стали ватными.
Пройдясь большим пальцем по всей ладони, герцог занялся запястьем.
Смущённая, едва дышащая виконтесса отвернулся, безвольно обмякнув в кресле.
Герцог ещё раз поцеловал её руку и отпустил.
- Вы, кажется, желали уйти, миледи…
- Нет, - ответ вышел еле слышным.
Что толку сопротивляться этому голосу и самой себе, чтобы потом мучиться очередной ложью? Поэтому, когда Лагиш взял её за подбородок, прикрыла глаза и слегка подалась вперёд. Но он не поцеловал, а, отпустив, зашёл сзади, опустив руки на шею.
Стефания глубоко вздохнула, когда пальцы прошлись по позвонкам. Все страхи разом куда-то улетучились, голос совести и веры замолк, осталось только щемящее чувство внутри, сладкое чувство. Образ Ивара, на мгновенье призванный разумом, померк и не вызвал эмоций.
Виконтесса чуть приоткрыла рот, постепенно расслабляясь под струящимся из-под пальцев теплом. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Когда руки герцога замерли, Стефания недовольно повела плечами. Лагиш заметил это и усмехнулся:
- Не слишком ли много, миледи?
- Да, вы совершенно правы, - прошептала виконтесса, поймала его руку и поднесла к щеке. Потом накрыла его ладонью нос и губы, втягивая запах кожи. Он казался притягательнее всех благовоний мира.
Герцог отнял руку от её лица и аккуратно поднял Стефанию на ноги. Она оказалась в опасной близости от тела Лагиша и, повинуясь желанию, робко положила ладони ему на плечи. Обращённое к герцогу лицо светилось радостной надеждой.
Лагиш обнял Стефанию, крепко прижал к себе, поглаживая по спине. Виконтесса слегка прогнулась, не чувствуя и не видя ничего, кроме его запаха, рук, лица…
Поцелуй не заставил отстраниться - наоборот, Стефания приникла к губам герцога, всем телом подавшись к нему. Пожалуй, ничего на свете она сейчас так не желала, как этого поцелуя. И никогда ещё пол не уходил из-под ног, а сердце не подпрыгивало, взлетая, как на крыльях.
Всё казалось таким естественным: не приходилось думать, что и как делать, куда деть руки. Мыслей не было вовсе.
За первым поцелуем последовал второй - на этот раз виконтесса коснулась щеки Лагиша. Она не могла оторваться от его кожи, а потом, когда первый порыв миновал, обмякла в объятьях герцога, уткнувшись лицом ему в грудь.
Лагиш коснулся её чепца, провёл пальцами по рассыпавшимся из-под него прядям, потянул за ленты… Теперь ничто не мешало прикоснуться к волосам. Казалось бы - простое действо, но оно доставило Стефании в десятки раз больше удовольствия, нежели все ласки Ивара.
- Вы хотите остаться? - герцог усадил её в кресло и отошёл к столу.
Вместо ответа виконтесса встала и обняла Лагиша. Он накрыл её ладони своими, прошептав: 'Теперь я многое понимаю'.
Стефания едва удержалась от слов: 'Я ваша', просто стояла, обнимая его, лелея разгоравшийся огонёк внутри. Мир сосредоточился только на нём одном.
Наконец герцог отмер, поднёс её ладонь к губам и принялся целовать, поднимаясь всё выше, закатывая рукав платья. Когда он дошёл до локтевого сгиба, виконтесса охнула, почувствовал мириады иголок, пронзивших тело. Живот резко потянуло, огонь превратился в бушующее пламя.
Видя блеск в её глазах, слыша тяжкое дыхание, Лагиш взял со стола свечу и повёл Стефанию к двери во внутренние покои.
Виконтесса толком не рассмотрела спальню герцога, запомнила только кровать, на которой легко поместились четверо. Её занимало совсем другое. Она впервые торопливо расстёгивала рубашку мужчины, покрывала поцелуями его грудь и живот, помогала снять с себя платье.
Герцог не торопился раздеть её, наслаждаясь каждым дюймом открывшейся кожи. Не только целовал, гладил, касался языком и даже посасывал пальцы. Последнее отозвалось у Стефании лёгким стоном: она сама не ожидала, что желание выплеснется через край. Обещав выйти замуж за Ивара, виконтесса безо всякого сопротивления отдавалась его отцу.
Наградив Стефанию очередным поцелуем, Лагиш прижал её к себе, прошептав, что она прекрасна.
Слух виконтессы ласкали всё новые комплименты и нежные слова - а руки герцога уже освободили её от корсета.
Никогда ещё грудь Стефании не была настолько чувствительной, никогда ей ещё не уделяли столько внимания. Соски её затвердели и жаждали, чтобы их накрыли ртом, не только поиграли языком, но и даже, чуть потянув, прикусили.
Виконтесса хотела мужчину, могла хоть сейчас лечь под него, но герцог продолжал сладкую пытку. Перенёс Стефанию на кровать, избавил от чулок и занялся ногами. Виконтесса вынуждена была дышать через раз и покусывать губы, накрыв ладонями грудь. Не выдержав, принялась робко ласкать себя.
Нижняя юбка, чулки, подвязки, пояс уже валялись на полу, рядом со штанами герцога, а Стефания, не помня себя от страсти, по собственной инициативе занималась тем, что всегда ненавидела. Ногти впивались в ягодицы Лагиша; губы и язык стремились доставить удовольствие. Затем к ним присоединились руки.
Стоя на коленях, виконтесса пробовала на вкус его член, стараясь не обделить вниманием яички и мошонку. С каждой минутой она становилась всё смелее, воплощая в жизнь как советы сестры, так и собственные импульсивные желания. И, кажется, не ошибалась: мужское достоинство несколько увеличилось в размерах, затвердело, жилки вздулись, набухли, а голос герцога стал хриплым.
