СЮЗАННА. Конечно.
БЛЕНСК . Когда я с матерью в пятидесятых годах ездил в Большой Зальц, в Шале де Бретей, там были шеф-повар, метрдотель и официантка, и вся эта небольшая компания — в униформе, обшитой старинными галунами, и могу вам сказать, что если в фирменном торте не хватало хоть грамма ванилина, все бы не преминули пожаловаться, и Мадам Слюцерман рассыпалась бы в извинениях.
БАЛИНТ. Конечно...
ЭММА. Опять! Уже третий раз за сегодняшний день! В прошлый раз я поймала его у ног, я думала, какой-то пес покушается на мою лодыжку.
БЛЕНСК . Ограда корта со стороны отеля слишком низкая, поэтому мячи отскакивают от площадки, попадают на нижний паркинг и таким образом приземляются у нас. В то же время со стороны дороги ограда слишком высокая. Типичный пример неразумной экономии на обустройстве...
ЭММА. Надо сказать им, чтоб были поосторожней...
БЛЕНСК. Хотите, я схожу?
ЭММА. Нет-нет, впрочем, да, если хотите, месье Бленск, было бы любезно с вашей стороны. И заодно отнесите им мяч.
ЭММА. Он меня утомляет.
СЮЗАННА. Как же от него избавиться?
ЭММА. Не знаю.
СЮЗАННА. В то благословенное время, когда здесь была его жена...
ЭММА. Кому вы это говорите! Мы так сожалеем о ее отсутствии!
БАЛИНТ. Она его сдерживала.
СЮЗАННА. Она его сдерживала.
ЭММА. С тех пор, как он предоставлен сам себе, он стал просто как пиявка.
СЮЗАННА. Он вас боготворит.
ЭММА. Он меня боготворит.
БАЛИНТ. Это ваша вина.
ЭММА. Как это, моя вина?
БАЛИНТ. Вы сумели быть с ним любезной.
СЮЗАННА. Он прав. Нельзя боготворить, если нет поощрения.
ЭММА. Он по любому поводу уж такой всезнайка, всезнайка, до умопомрачения!...
БАЛИНТ. Бедняга.
СЮЗАННА. Нет, только не жалейте его.
БАЛИНТ. Я и не жалею, но в его попытках завязать диалог я вижу что-то патетическое.
СЮЗАННА. В попытках? Да он нас заговаривает!
БАЛИНТ. Против воли. Когда он буквально 'втирается' в разговор, он уже и не знает, что бы такое сделать, чтобы только в нем остаться. Он боится, что его вытолкнут, как только он перестанет говорить.
ЭММА. Он неистощим. Если бы я его не услала относить мяч, он все еще бы объяснял нам, как производятся сетки для ограды. Вы обратили внимание, как он морщит лоб, как весь он морщится? Мне так и хочется сказать ему, зачем вы так себя старите, зачем приближаете свою смерть, произнося столь незначительные вещи?... Редко мне доводилось встречать столь скучного человека, Бог знает, как это люди позволяют себе быть такими скучными.
БАЛИНТ. Его жена тоже смертельно скучная особа.
ЭММА. Смертельно!
СЮЗАННА. Да, но как вы справедливо выразились, она его сдерживала.
ЭММА. Они друг друга сдерживали.
СЮЗАННА. ...Ну что, вы навели порядок в этой местности, господин Бленск?
БЛЕНСК (изменившимся голосом). Это дети.
СЮЗАННА (все более фальшиво). Ну конечно дети!...
БЛЕНСК . Это были дети. Я отдал им мяч. Они мне сказали, что этот мяч уже негодный, и что они специально бросили его сюда.
Я отправился обратно, и получил удар мячом прямо в спину, потому что они снова его бросили... Смеясь они крикнули мне, что не хотели в меня попасть, не знаю, получали ли вы удар теннисным мячом прямо в почки, это очень больно, перехватывает дыхание, и невозможно двигаться... (Он потирает лоб). ...Я морщу лоб ...я сейчас наверняка морщу лоб... На сей раз, Мадам Мильштейн, я видимо сильно наморщился... Да? Вы знаете Шарля Секретана? Нет? Так вот, по-моему это швейцарский философ из восьми букв, я искал его сегодня ночью для вас, а утром забыл сказать вам, тем лучше, потому что сегодня вам уже наплевать на вчерашний кроссворд, и я опять сказал бы невпопад.
СЮЗАННА (сдерживая смех). Это ужасно.
ЭММА. Ужасно. (Она прыскает).
СЮЗАННА (не может удержаться от смеха). Это чудовищно...
ЭММА (захлебываясь от смеха). Да...
