Антония, и поэтому поставил на Синоде вопрос о том, чтобы все епархиальные архиереи до конца 1905 года представили свои мнения о целесообразности церковных преобразований. Соответствующий указ появился 27 июля 1905 года. Каждый архиерей мог высказать свою точку зрения не только на преобразования, но и вообще на положение дел в Церкви. Победоносцев не был против разового совещания, но о патриаршестве он и слышать не хотел, считая, что возглавление иерархии самодержавным Государем — самое благоприятное для Церкви в России.

В это время события в политической жизни продвигались вперед. Необходимость реформ все более осознавалась в высших кругах, результатом чего стал манифест Императора от 17 октября 1905 года о даровании широкого перечня свобод русскому обществу и о создании Государственной Думы с законодательными функциями. В апреле 1906 года, после внесения изменений в законы Российской империи и возникновения конституционной монархии, самодержавие перестало существовать в своем прежнем статусе — как неограниченная монархия.

Победоносцев был против всего этого. Он ждал результатов отзывов епархиальных архиереев. Но время не терпело. 17 апреля 1905 года правительство издало временное постановление о веротерпимости, которое даровало свободу всем конфессиям. Некоторые ограничения оставались для иудеев и для старообрядцев (позже и старообрядцы были полностью уравнены в правах), а в положении Православной Церкви ничего не менялось. Произошло именно то, чего боялся митрополит Антоний.

Желая активизировать полемику вокруг преобразований, Митрополит Антоний ждал благословения на опубликование в Церковном Вестнике, официальном органе печати, записки о необходимости перемен в русском церковном правлении. Записка, написанная тридцатью петербургскими священниками, которая впоследствии получила название «Записка тридцати двух», появилась 15 марта 1905 года. Среди этих священников мы видим и серьезных пастырей, и некоторых будущих обновленцев. В этой записке, адресованной митрополиту Антонию, петербургские священники, а они считались элитой среди духовенства, поддерживали преобразования, предлагавшиеся митрополитом Антонием.

Кроме тех мер, о которых шла речь выше, в записке выдвигались справедливые требования об упразднении практики перемещения епископов с кафедры на кафедру, уравнении всех епархий и кафедр, упразднении наград духовенству. Авторы записки настаивали на том, чтобы в приходском управлении присутствовало соборное начало, а настоятель опирался на мнение паствы. Кроме того, предлагалась выборность епископата и духовенства. Таким образом, эти требования были весьма радикальны.

Во второй половине 1905 года стали присылать свои записки епархиальные епископы. Эти записки были изданы в трех томах; затем вышел дополнительный том с записками, которые пришли позже. Все епископы, в той или иной форме, высказывались за предлагаемый перечень реформ. В частности, практически единогласно они высказались за созыв Поместного Собора. Все епископы высказывали неудовлетворенность тем, что происходит в Церкви в настоящее время.

По некоторым деталям созыва Поместного Собора архиереи разошлись во мнениях. 6 архиереев, в том числе Антоний (Храповицкий), Агафангел (Преображенский), Ермоген (Долганом), выступили против участия в Соборе приходского духовенства и мирян. 23 архиерея, в том числе митрополит Антоний (Вадковский); будущий кандидат в патриархи, епископ Арсений (Стадницкий); будущий глава одной из юрисдикции «зарубежников» Евлогий (Георгиевский); будущий священномученик Владимир (Богоявленский) и Сергий (Страгородский), выступали за то, чтобы представители приходского духовенства и мирян имели право участвовать в Соборе с правом решающего голоса. Большинство архиереев, то есть больше тридцати человек, высказались за то, чтобы представители приходского духовенства и мирян участвовали в Соборах с правом совещательного голоса.

Обратите внимание: расхождения епископов во мнениях касались лишь принципов работы Собора. А они, как видим, были за два века основательно забыты. Опыт церковный в этом отношении, опыт предшествующих веков, мог дать очень серьезную пищу для размышления.

Хотелось бы обратить внимание на чрезвычайно интересные предложения епархиальных архиереев по вопросам епархиального управления. Большинство епископов высказалось за то, чтобы число епархий в Русской Церкви было увеличено в несколько раз. Если в это время епархия в России соответствовала по своей территории губернии (области), то епископы предлагали создать епархию в одном или нескольких уездах (районах). Они, тем самым, готовы были пойти на то, чтобы число епископов увеличилось у нас в два или в три раза. При этом материальное положение епископа, его общественный статус значительно изменились бы. По существу, епископ превращался бы в благочинного. Но епископы шли на это, исходя из того, что в течение веков в Русской Церкви архиереи занимались, главным образом, судебно– административными делами в своих епархиях, а такого близкого контакта с клиром и с паствой, какой имел место во многих других Православных Церквах, где епископские епархии территориально малы, не было. Епископы размышляли о существе дела, и это был признак того, насколько у них было развито чувство ответственности за свое архиерейское служение, насколько они трезво воспринимали проблемы церковной жизни. Они предлагали на территории 8–10 епархий создавать митрополичий округ, управлять которым будет с титулом митрополита один из епархиальных архиереев. Именно такая система характерна для восточных Православных Церквей.

Далее епископы настаивали на том, чтобы был отменен действительно являющийся элементом Римо– Католической практики в Русской Церкви институт викарных епископов. Конечно, при столь обширных епархиях, какие были в то время, необходимость викарных епископов, непредусмотренных канонами, была обоснована. Но при предлагаемом варианте уездных епархий этот институт должен был бы отпасть. Большинство епископов высказывалось за то, чтобы назначение на епископскую кафедру было пожизненным. Тем самым они отказывались от перспективы возвышения по иерархической лестнице и проявляли высокое чувство долга перед Церковью. Кроме того, пожизненное назначение делало епископов более независимыми от светской власти, убирало лишние, не всегда здоровые стимулы в их деятельности. Это предложение свидетельствует о мудрости иерархов, большинство из которых имело печальный опыт попадания на епископскую кафедру с различных церковно–административных и учебно–административных должностей. Традиционный путь епископа в те времена был таков: честолюбивый студент Духовной Академии принимал постриг в конце обучения и несколько лет пребывал на различных должностях (инспектор семинарии, ректор семинарии, инспектор Академии), а потом, не зная ни монастырской, ни приходской жизни, он назначался на епископскую кафедру и в итоге становился во главе епархии. Такое положение дел создавало множество практических проблем. Епископы предложили очень оригинальную, в церковной жизни себя оправдавшую, практику. Они высказались за то, чтобы, когда ставился вопрос о поставлении на кафедру епископа и Синод оказывался перед выбором: ставить монаха или вдового священника, предпочтение отдавалось последнему. Важно отметить, что практика наша показала, что епископы из вдовых приходских священников, знающие не понаслышке приходскую жизнь, оказываются очень достойными пастырями. Таковым был, например, митрополит Кирилл (Смирнов).

Данное предложение не отменяло монашества епископата, хотя некоторые епископы и высказывались за то, чтобы у нас была введена греческая практика поставления епископов только из рясофорных монахов. Мантийные монахи в Греции не имели право быть епископами и должны были находиться только в монастырях. Здесь епископы, большинство из которых прошли описанный выше путь от студента Академии до архиерея, весьма трезво высказывались за оздоровление епархиальной жизни.

Все архиереи высказались против выборности епископата.

Все архиереи в той или иной степени высказались за расширение прав прихода. Они требовали восстановления у прихода права юридического лица, права владеть собственностью. Они высказывались за расширение участия Церкви в общественной жизни, за преобразование церковного суда, что в тех условиях было чрезвычайно важно. Нам об этом сложно сейчас говорить, потому что церковный суд сейчас ни в епархиях, ни в Москве вообще не функционирует. Кроме того, многими епископами была высказана мысль о создании двух типов Духовных школ: общеобразовательной и пастырской, а также о создании богословских факультетов при университетах, что позволило бы активно богословски образовывать мирян и