населения; если же такой случай произойдет после среднего урожая, то уже многие лица должны будут отказаться от гораздо более важных удовлетворении потребностей; наконец, если это совпадает с неурожаем, то очень многие люди обречены на голодную смерть. Во всех трех случаях от каждой конкретной части количества зерна, доступного распоряжению данных жителей, зависят удовлетворения потребностей, весьма различные по степени своей важности, и вместе с тем ценность этих частей в каждом из трех случаев различна.
Если мы объединим все сказанное, то в результате наших предыдущих рассуждений получатся следующие положения:
1. Значение, которое для нас имеют блага и которое мы называем ценностью, является перенесенным (ubertragen). Первоначально лишь удовлетворения потребностей имеют для нас значение, так как от них зависит сохранение нашей жизни и нашего благополучия; в логической последовательности мы переносим это значение на те блага, от наличия которых в нашем распоряжении мы сознаем свою зависимость при удовлетворении потребностей.
2. Величина значения, которое имеют для нас различные конкретные удовлетворения потребностей (отдельные акты их, вызываемые конкретными благами), различна, и мера этого значения заключается в степени важности этих удовлетворении для сохранения нашей жизни и нашего благополучия.
3. Поэтому величина перенесенного на блага значения удовлетворений наших потребностей, т. е. величина ценности, также различна, и мера ее заключается в степени значения, которое имеют для нас удовлетворения потребностей, зависящие от соответственных благ.
4. В каждом конкретном случае лишь те из обеспеченных всем количеством блага удовлетворений потребностей зависят от наличия в распоряжении определенной части всего этого количества, подлежащего распоряжению хозяйствующего субъекта, которые для него имеют наименьшее по сравнению с другими значение.
5. Поэтому ценность конкретного блага или определенной части всего количества блага, подлежащего распоряжению хозяйствующего субъекта, равна для него значению, которое имеют удовлетворения потребностей, наименее важные по сравнению с другими, еще обеспеченными всем доступным распоряжению количеством, и находящиеся в зависимости от этого блага. Это именно те удовлетворения потребностей, в отношении которых данный субъект зависит от наличия в его распоряжении соответственного блага или соответствующего количества блага [уже Аристотелем была сделана попытка отыскать масштаб потребительной ценности благ и сделать его основой их меновой ценности. «Должно быть нечто, — говорит он (Ethic. Nic. V. 8), — что может служить мерою всего… В действительности эта мера не что иное, как всеохватывающая потребность, так как, если бы не было ни в чем потребности или же она была во всем в одинаковой мере, не существовало бы обмена благ». В том же духе пишет Галиани (Delia moneta L. 1. Cap. 11. 1780. Р. 27) «С изменением наклонностей людей и их потребностей, изменяется и ценность вещей». Тюрго, подробно занимавшийся данным вопросом, в своей работе «Valeurs et Monnaies», дошедшей до нас в виде фрагмента, говорит (Р. 81. Daire): «Как только культура достигла определенной ступени, человек начинает сравнивать потребности между собой для того, чтобы согласовать заботу о снабжении себя различными благами со степенью их необходимости и полезности („bеsoins“ в этом смысле весьма часто встречается у физиократов). При оценке благ человек считается также с большей или меньшей трудностью добывания их»; вместе с этим Тюрго (Ibid. P. 83) приходит к следующему результату: «Ценность какого-нибудь предмета для изолированного человека есть в точности часть суммы его способностей, соответствующая его желанию обладать этим предметом, или та часть, которую он хочет употребить на удовлетворение этого желания». К иным результатам приходит Кондильяк. Он утверждает (Le commerce et le gouvernement, 1776. P. 250, Daire): «Говорят, что вещь полезна, когда она служит некоторым из наших потребностей. На основании этой полезности мы придаем ей большее или меньшее значение. И это значение есть то. что мы называем ценностью». В то время как у Кондильяка мерой потребительной ценности является затрата трудовой силы человека на производство блага, у Тюрго таковой является степень полезности; два основных воззрения, многократно повторяющиеся с тех пор в сочинениях английских и французских экономистов. Однако вопрос о мере потребительной ценности получил более глубокую обработку лишь у немцев. В неоднократно приводимом месте труда Гильдебранда этот автор, отвергая возражения Прудона против господствующей теории ценности, говорит (Nationalokonomie der Gegenwart und Zukunft, 1848. S. 318): «Так как потребительная ценность есть всегда отношение вещи к человеку, то каждый род благ имеет меру своей потребительной ценности в сумме и порядке человеческих потребностей, которые он (род) удовлетворит, а где нет ни людей, ни потребностей, там нет и потребительной ценности. Поэтому, поскольку не изменяются потребности человеческого общества, сумма потребительной ценности, которой обладает каждый род благ, остается неизменной и распределяется между отдельными предметами (рода) в зависимости от всего их количества. По мере увеличения суммы предметов уменьшается причитающаяся на каждый предмет рода доля потребительной ценности, и обратно.» Это объяснение, которое представляло ни с чем несравнимое побуждение к исследованию, страдает тем не менее двумя погрешностями, которые, как мы увидим, позднейшие исследователи отчасти заметили и старались устранить. Под ценностью рода благ в указанном смысле нельзя разуметь ничего иного, кроме ценности, которую имеет для человеческого общества совокупность доступных распоряжению благ одного рода. Между тем такая ценность не обладает реальным характером, иначе говоря, ее в действительности нельзя нигде наблюдать, так как ценность становится явлением всегда лишь в индивиде и по отношению к конкретным количествам благ. Однако если отвлечься от этого понятия и под данной «родовою ценностью» понимать совокупность ценностей, которую имеют конкретные блага какого-либо рола для отдельных членов общества, в распоряжении которых они находятся, то и тогда вышеприведенное положение Гильдебранда не было бы верно, так как ясно, что различное распределение данных благ, не говоря уже об изменении доступного распоряжению количества благ, должно было бы изменять, а в иных случаях и совсем уничтожить родовую ценность в указанном смысле. Поэтому родовая ценность в собственном смысле слова не обладает реальным характером, не существует, поскольку не смешивается полезность и познанная полезность, т. е. степень полезности с ценностью; родовая ценность в смысле совокупности ценностей конкретных благ некоторого рода для отдельных членов человеческого общества, даже если потребности последнего остаются без изменения, не является неизменной величиной; поэтому основа, на которой Гильдербранд строит свое рассуждение, допускает возражения. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что Гильдебранд не принимает во внимание различного значения, которое имеет для людей удовлетворение отдельных конкретных потребностей, распределяя ценность рода между отдельными частями рода соответственно количеству. (Ср. Knies. Tub. Ztsch., 1855. S. 463.) Истинный элемент в данном учении Гильдебранда заключается в проницательном и правильном для всех времен наблюдении, а именно что потребительная ценность благ растет по мере уменьшения доступного распоряжению количества их, и наоборот; однако Гильдебранд решительно идет слишком далеко, признавая везде точную пропорциональность. Попытку разрешить данную проблему в другом направлении делает Фридлендер (Die Theorie des Werthes; Dorpater Univ. Schr., 1852. S. 60). Он приходит к тому выводу, что «средняя конкретная единица потребности (средняя между отдельными единицами потребности, найденными в пределах различных классов общества) является всеобщим выражением для объективной народнохозяйственной потребительной ценности; дробь же, выражающая доли, в которых отдельные годности привходят в единицу потребности, и указывающая пропорциональную ценность этих годностей по отношению к средней конкретной единице потребности, дает меру для объективной ценности отдельных годностей». Я думаю, что против такого разрешения проблемы можно прежде всего возразить, что субъективный характер ценности благ совершенно извращается, когда конструируется «средний человек» со «средним кругом потребностей», так как потребительная ценность блага бывает весьма различна для двух лиц, смотря по количеству благ, необходимому для удовлетворения их потребностей и имеющемуся в их распоряжении. Поэтому «установление потребительной ценности по отношению к среднему человеку», в действительности не разрешает данной проблемы, так как здесь идет речь о мере потребительной ценности благ, наблюдаемой в конкретных случаях, следовательно, по отношению к конкретным количествам. Поэтому Фридлендер приходит лишь к определению меры «объективной ценности» отдельных благ (S. 68), в то время как таковая в действительности вовсе не существует. Серьезную попытку разрушить эту проблему сделал также Книс в уже упомянутой работе (Die
