Бетси, конечно, была первой.

— Я не хочу смотреть выступление группы. Мы должны были ехать обедать, а сейчас уже десять тридцать! Мы даже не сыграли в игру «Смешные факты о Хелен и Грее». Я звонила их мамам и выяснила, какие у них были любимые игрушки в детстве и все такое прочее!

— Домик для Барби, — сказала Хелен.

— А у Грея — конструктор «Джи-Ай-Джо», — добавила Элоиз.

Дениз похлопала Бетси по руке:

— Вот видишь? Мы только что в нее сыграли. Бетси не унималась. Она скрестила руки на груди и надела свою «гнусную морду лица».

— Неужели больше никто здесь не беспокоится оттого, что Хелен напилась и ведет себя неприлично?

— Есть много разных уровней неприличного, — ответила Джейн. — Думаю, мы пока еще находимся в девственной зоне.

— Я не напилась, — заявила Хелен, держа надо ртом уже пустую бутылку из-под шампанского горлышком вниз.

— Хелен просто расшевелилась и повеселилась, — сказала Зейди. — Кроме того, этого хотел Грей.

Ну, может быть, не того, чтобы она обжималась с парнями из колледжа, но раз все остались одетыми, он, вероятно, закроет глаза на происходившее.

Хелен посмотрела на нее:

— Что это значит?

О Господи! Опять.

— Ровно то, что я сказала. Грей хочет, чтобы ты повеселилась.

— Значит, он думает, что вообще-то я невеселая?

— Он думает, что ты совершенство, Хелен. Он безумно влюблен в тебя. Вот почему он женится на тебе через два дня.

— Но он сказал тебе, что хочет, чтоб я «расшевелилась»?

Зейди переводила взгляд с Хелен на Элоиз, которая теперь смотрела на нее обвиняюще.

— Нет. Он просто сказал, что хочет, чтобы я проследила, что тебе будет весело.

— Потому что я не способна на это сама? Потому что мне нужна помощь, чтобы повеселиться?

— Хелен, ты ведешь себя смешно. Он вовсе не это сказал.

— Лгунья. Он думает, что я чересчур перетянута.

Хелен была права. Грей действительно просил ее попытаться расшевелить Хелен. Но, конечно же, она не могла сознаться в этом сейчас.

Элоиз внесла свою лепту:

— Думаю, Грею Хелен нравится такой, какая она есть. Он ведь сделал ей предложение, если ты помнишь.

— Именно это я и говорю! — сказала Зейди. — Он любит ее и хочет, чтоб она повеселилась.

Хватит, довольно. Каждый раз, как она открывает рот и говорит что-нибудь о Грее, ее поджаривают на решетке и на вертеле. Отныне и впредь она будет открывать рот только для того, чтобы выпить.

— Ну, раз Грей хочет, чтобы я расшевелилась, так я буду шевелиться. Спасибо, Зейди.

Вот дерьмо!

Водитель лимузина остановил машину и обернулся:

— Вот он, «Рокси».

Они выглянули из окна и увидели черное трехэтажное здание с неоновой вывеской и растяжкой над входом. Орды музыкальных фанатов выстроились на тротуаре. Некоторые из них выглядели неопрятными, укуренными, дешевыми малолетками. Была ли это фальшивая поза, или такими они и были — не представлялось возможности выяснить.

Костлявая скорчила гримасу:

— Зачем мы сюда приехали?

Надутая согласилась:

— Меня не интересует какая-то убогая группа.

Марси засияла:

— Мы с Ким ездили на концерт Рика Спрингфилда в прошлом году в Анахейм. Это было замечательно. Он все еще выглядит точно так же, как во времена «Поликлиники».

— Когда он пел «Девушку Джесси», я почти плакала, я была так счастлива, — сказала Ким.

— Мы были так близко от сцены, что мне удалось дотронуться до его лодыжки, — захлебываясь от восторга, рассказывала Марси.

Разумеется, Ким и Марси следовало чаще выходить из дома, но Зейди рада была узнать, что у нее с ними есть кое-что общее. У нее были все когда-либо выходившие альбомы Рика Спрингфилда.

Элоиз посмотрела вверх, на растяжку.

— Здесь указаны шесть групп, и ни одного Рика Спрингфилда.

— Мы пришли сюда, чтобы посмотреть выступление одной, — сказала ей Гилда.

— «Серф манкиз», — пояснила Зейди.

— А почему меня должны волновать какие-то «Серф манкиз»?» — отрезала Элоиз.

— В ней играет Тревор Ларкин.

Элоиз и Надутая чуть не стукнулись, так быстро они выскочили из лимузина. Остальные женщины в смущении последовали за ними.

— Кто такой Тревор Ларкин? — спросила Ким.

— Парень с рекламы «Гэп», — сообщила ей Элоиз. — Тот, с большим…

— О Бог ты мой! — сказала Марси. — Я тоже заметила. Мне стыдно было, что я смотрела, но не увидеть это было невозможно.

Костлявой все еще было неясно.

— Вы говорите, что Тревор Ларкин играет в этой группе?

Гилда взглянула на нее:

— Руки прочь. Ему ты не будешь делать минет.

— А мне можно? — спросила Джейн.

— Это парень Зейди, — ответила Гилда.

— Он один из моих учеников. Вот что она имеет в виду. — Зейди пожалела, что текила развязала ей язык. Она не хотела, чтобы эти женщины знали, что она испытывает влечение к Тревору.

— Конечно, именно это она и имеет в виду. — Джейн улыбнулась ей и подмигнула.

Хелен пошла к двери.

— Как вы думаете, они позволят мне спеть?

Когда они вошли, разговаривать было невозможно, так громко играла музыка. Комната была черной и похожей на пещеру, и пронзительный звук гитар наполнял все пространство. Зейди поговорила с вышибалой и выяснила, что группа Тревора еще не выходила на сцену. Ему казалось, что они будут следующими, но на макушке его лысой головы красовалась огромная татуировка, гласившая: «Слабые мозги», так что на него вряд ли можно было полагаться.

Джейн дала какой-то молодежи пять баксов, чтобы они освободили стол, так что вся компания смогла сесть. Должно быть, стюардессы зарабатывают больше, чем думала Зейди. Группа на сцене закончила выступление, оставив женщинам время для разговора.

— Здесь пахнет старым пивом и подмышками, — сказала Бетси, морща нос.

Хелен подняла новый бокал с мартини.

— Я расшевелилась. — Она сделала большой глоток, потом посмотрела на Зейди: — Как думаешь, Грею понравилось бы, если бы он увидел меня в таком виде?

Зейди посмотрела на нее. На Хелен все еще была фата с рожками, а в руках — надувной пенис Ганса.

— Думаю, да. Думаю, ты понравилась бы ему в любом виде.

Подтрунивание над пьяными девушками — наилучшее средство.