По данным различных социологических опросов, Петр I и в наше время остается одной из самых популярных исторических личностей. Его по-прежнему возвеличивают скульпторы (чего стоит нашумевшая история с памятником Петру I работы Зураба Церетели); ему слагают оды поэты и о нем восторженно отзываются политики всех мастей. Но соответствовал ли реальный человек Петр Алексеевич тому образу, который стараниями писателей и кинематографистов был внедрен в наше сознание?

Начнем с того, что мы представляем Петра Первого абсолютно не таким, каким он был на самом деле. По фильмам Петр — огромный человек с богатырским здоровьем. На самом деле он при росте 2 метра 4 сантиметра был неимоверно худой, с узкими плечами, торсом, с постоянно машущей в воздухе рукой. Сохранившаяся до наших дней одежда Петра Первого настолько узка, что ни о каком богатырском телосложении не может быть и речи. Но и это еще не все. Петр страдал нервными припадками, ежегодно болел, никогда не расставался с походной аптечкой, постоянно принимал лекарства.

Умер Петр I не от того, что простудился, спасая бот с утопающими (хотя такой случай действительно был, и привел он к обострению болезней Петра), и не от сифилиса, и не от того, что его отравили «специально подаренными конфетами», — все это широко распространенные мифы. В действительности же у Петра было воспаление мочеиспускательного канала, хирург Горн сделал ему операцию, но она, увы, не спасла больного.

При Екатерине Второй родилась еще одна легенда о Петре Первом — миф о великом преобразователе, прорубившем окно в Европу и открывшем Россию влиянию западной цивилизации. Этот миф, созданный русской царицей немецкого происхождения, узурпировавшей трон, не был опровергнут ни в XIX, ни в XX веке, а потому и сейчас большинство наших соотечественников принимают его за действительность. А в действительности все было несколько иначе. Несмотря на все декоративные новшества, которые ввел Петр, вернувшись из Голландии, а именно: бритье, курение табака, ношение немецкого платья, — никто из современников не воспринимал его как нарушителя традиций. Контакты с Западной Европой у России никогда не прерывались, начиная с царствования Ивана III. Привлечение Петром на службу иностранных специалистов русскими людьми вообще воспринималось как нечто привычное, так как широко практиковалось и ранее. Что же касается петровских реформ, то все они были логическим продолжением реформаторской деятельности его предшественников.

Не слишком хорошо отзывается о петровских реформах и Л.Н. Гумилев: «Петр I совершил непоправимое — разорвал нацию надвое, противопоставив дворянство народу. Он же установил на Руси рабство (введя так называемую «подушную подать»), ввел порку и продажу людей, увеличил налоги в 6,5 раза, а численность нации при нем сократилась на одну пятую. Я уже не говорю о том, что именно с его августейшего правления началась экологическая катастрофа плодородного слоя российских земель — вырубка леса с введением отвального плуга вызвала быстрое обесструктурирование почвенного слоя в Центральной России и размывы его оврагами и так далее».

Многочисленные литературные произведения русских и советских писателей внесли свою лепту в создание мифического образа Петра I. Особенно в этом плане «постарался» Алексей Толстой, чей роман советского периода «Петр Первый» является одним из ярчайших образцов мифологизации истории. Интересно, что его же дореволюционный рассказ «День Петра» гораздо ближе к исторической правде. В этом рассказе образ царя не приукрашен: «Говорят, курфюрстина Евгения опрокинулась в обморок, когда Петр громко, всем на смущение, чавкая в Берлине за ужином гусиный фарш, глянул внезапно и быстро в ее зрачки. Но еще никто никогда не видел взора его спокойным и тихим, отражающим дно души. И народ, хорошо помнивший в Москве его глаза, говорил, что Петр — антихрист, не человек… Но все же случилось не то, что хотел гордый Петр; Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А, подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде — рабою. И сколько бы ни гремели грозно русские пушки, повелось, что рабской и униженной была перед всем миром великая страна, раскинувшаяся от Вислы до Китайской стены».

Интересно и то, что Лев Толстой, поначалу благожелательно относившийся к Петру, под конец своей жизни переменил взгляды и писал о нем, как о «великом мерзавце», «благочестивейшем разбойнике, убийце, который кощунствовал над евангелием…». И еще приведем слова о Петре I Льва Толстого, как будто бы сказанные для потомков: «Забыть про это, а не памятники ставить».

Солидарен со Львом Толстым и прекрасный поэт Борис Чичибабин. Вот несколько строк из его стихотворения «Проклятие Петру»: