в эпоху монархии, но сделавшихся для многих частью новой «австрийской идентичности». Планы на этот счет существовали с конца XIX в., в 1917 г. возникло общество, ставившее целью организацию фестивалей в Зальцбурге, однако только в годы Первой республики они стали реальностью – благодаря сотрудничеству Макса Рейнхарда, Гуго фон Гофмансталя и Рихарда Штрауса. В 1920 г. в Зальцбурге впервые был поставлен «Имярек» Гофмансталя, в двадцатых годах фестиваль сделался по преимуществу музыкальным, а в тридцатых стал сценой для многих художников, которые по политическим или расовым причинам оказались нежелательны в Германии.

Как и культура, наука больше жила блеском былого величия, чем новыми достижениями. Отдельные великие традиции, например, второй венской медицинской школы, успешно развивались и после восемнадцатого года. Психиатр и невропатолог Юлиус Вагнер-Яурегг получил в 1927 г. Нобелевскую премию (став одним из восьми австрийцев, удостоенных этой чести в межвоенное время), в 1930 г. стал нобелевским лауреатом покинувший Австрию Карл Ландштайнер, прославившийся открытием групп крови. Физик Эрвин Шрёдингер за свои исследования в области квантовой механики в 1933 г. был также удостоен этой премии.

Для истории философии огромное значение имели работы Людвига Витгенштейна, оказавшего большое влияние на «Венский кружок» философов. Мориц Шлик, один из ведущих представителей этого кружка, в 1936 г. был убит на университетской лестнице студентом-расистом. Его смерть предвещала катастрофу, постигшую австрийскую культуру в 1938 г. Применение нюрнбергских законов, бегство из страны многих интеллектуалов еврейского происхождения и физическое уничтожение еврейской интеллигенции в нацистских концлагерях обернулись для нее беспрецедентным кровопусканием. Многие ученые и художники эпохи заката Дунайской монархии были выходцами из еврейских семей, и поэтому «чистка» культурной сцены от «неарийских элементов» проводилась особенно тщательно. Человеческие и интеллектуальные потери тридцать восьмого года оказались невосполнимыми. /393/

/393/ Аншлюс 1938 г. не только привел к политическим изменениям, но также обозначил социальный и культурный перелом, отразившийся на судьбах многих групп населения – но ни на чьей так страшно, как на евреях. Антисемитизм существовал в Австрии задолго до аншлюса, проявляясь политически с XIX в. Неслучайно именно в Австрии обнаруживаются корни антисемитизма национал- социалистов. В книге «Моя борьба» Гитлер называет Шёнерера и Люгера своими великими предшественниками. В период австрофашизма антисемитские мотивы звучали довольно часто. Целый ряд мероприятий, таких как отказ писателям-евреям в публикации или кампания под лозунгом «Не покупайте у евреев», во многом напоминал подобные акции в нацистской Германии. Однако еврейские граждане австрийского государства не подвергались угрозе физической уничтожения. Положение радикально изменилось с аншлюсом. Тем не менее, именно антисемитизм социальных христиан и пангерманцев заложил основу для восприятия частью населения национал-социалистических методов обращения с евреями.

С 1938 г. в Австрии последовательно применялась национал-социалистическая расовая политика: в «Восточной марке» вошли в силу нюрнбергские законы. Согласно им, евреи утрачивали равноправие с «арийскими» гражданами. Все население было разделено на две категории – на тех, которые с помощью «арийского свидетельства» могли доказать, что они совсем не имеют еврей- /394/ ских предков, и на тех, которые по чисто генеалогическому признаку подразделялись на полных евреев, евреев наполовину, евреев на четверть и т. д. Религия уже ничего не определяла – играло роль лишь «расовое» происхождение. Согласно такой дифференциации, человек, происходивший из семьи, за несколько поколений до него принявшей христианство, считался неарийцем, и на него распространялись предписания нюрнбергских законов. Они запрещали браки и всякие сексуальные отношения («осквернение расы») между арийцами и евреями, а всех «виновных» в этом лишали права на любую профессиональную деятельность. Не только для заключения брака, но и для получения различных постов на государственной службе следовало представить доказательства «арийства». Если арийка была замужем за евреем или ариец женат на еврейке («породнившийся с евреями»), такой брак можно было расторгнуть беспрепятственно; на не желавших это сделать тоже распространялись расовые законы.

В первые же недели и месяцы после аншлюса началась «чистка» учреждений в духе новых законов. Служащие, учителя, а также вузовские и университетские профессора еврейского происхождения подверглись увольнению. Наряду с официальной политикой, которая вынудила часть еврейского населения эмигрировать (около двух его третей, почти 136 тыс. человек, покинули страну), обычными сделались и другие проявления юдофобии. Еврейские предприятия и квартиры были «ариизированы», при этом в полной мере обнаружилась алчность многих арийских сограждан. В воцарившейся атмосфере ненависти пробудились самые худшие и самые темные стороны человеческой природы.

Ноябрь 1938 г. ознаменовался «имперской хрустальной ночью» – организованным погромом, официально объявленным спонтанной реакцией немецкого народа на убийство германского посла в Париже Эрнста фон Рата семнадцатилетним школьником Гершелем Гриншпаном. Синагоги были разорены и сожжены, еврейские магазины разгромлены и разграблены, еврейские кладбища осквернены. В ходе «хрустальной ночи» было арестовано 6500 австрийских евреев, больше половины из них отправлены в концлагеря, многие убиты. Впоследствии евреи Великогерманской империи должны были внести 1 млрд. рейхсмарок в качестве «возмещения» за разрушения.

Законодательство ужесточалось, еврейским вра- чам и юристам была запрещена практика, все евреи должны были принять «ев- /395/ рейские имена» (Израиль, Сара), отныне они не имели паспортов, так что не могли официально покинуть страну. Евреям было запрещено посещать общественные места (музеи, театры и т. п.), они не должны были пользоваться общественным транспортом; для еврейских учеников стали недоступными средние школы. Еврейская собственность систематически конфисковалась. Кто не эмигрировал до начала второй мировой войны, мог покинуть страну, лишь рискуя жизнью, если вообще мог.

В Австрии в 1938 г. проживало около 200 тыс. евреев, пострадавших от антисемитской политики. Точные цифры установить невозможно, потому что в статистике монархии и Первой республики евреи подсчитывались лишь как религиозная группа. Кто к этому времени был евреем по нацистским меркам, статистически точно установить нельзя. Из Вены смогли эмигрировать около 80 тыс. евреев – менее половины еврейского населения города. В 1939 г., согласно нацистским критериям, в Вене еще оставалось 91 тыс. «полных евреев» и 22 тыс. «метисов» – большинство из них не пережило войну.

С 1939 г. нацистская политика в отношении евреев еще более ужесточилась, в оккупированных польских областях создавались многочисленные гетто, затем начались массовые аресты и расстрелы, а также погромы, в которых принимала участие местная полиция. После нападения на Советский Союз это происходило и в России, где оперативные группы вермахта и СС хладнокровно уничтожали еврейское население.

В 1941 г. обергруппенфюреру СС Рейнхарду Гейдриху были даны полномочия для «окончательного решения еврейского вопроса». Была поставлена цель – систематическое уничтожение «еврейской расы». Принудительные работы, сопровождавшиеся запрограммированным недоеданием, не только позволяли эксплуатировать еврейский труд, но и одновременно сокращали число евреев. Затем начались поставленные на промышленную основу массовые убийства в нацистских концлагерях (удушение газом с последующей кремацией). Миллионы евреев погибли в огромных лагерях смерти: Освенциме, Хелмне, Белжеце, Собиборе и Треблинке.

В самой Австрии также существовали концентрационные лагеря, самый большой – в Маутхаузене – включал 49 филиалов (Эбензее, Мельк, Гузен и др.). Принадлежавшая СС фирма «Немецкие земляные и