А для чего к дому пристраивают крыльцо? И как через крыльцо удобней входить в Дом, так и через Предисловие легче входить в Книгу. Кроме того, крыльцо - это своеобразная визитная карточка Дома, а предисловие - визитная карточка Книги. Несомненное преимущество предисловия в том, что оно короче. И его, соответственно, легче прочесть. И нередко предисловия бывает достаточно, чтобы опытный читатель смог определить: стоит ли читать труд автора.

Наверное, для усиления интереса было бы нелишне, чтобы предисловие к книге Б.Караглицкого написал Е.Гайдар или В.Новодворская, словом, человек, на 99 или на все 100% не согласный с позицией и основными идеями автора. Мне, в основном разделяющему оценки и видение происходящих в России (или точнее сказать с Россией?) процессов, написать предисловие-провокацию, скандально стимулирующее желание прочесть книгу, гораздо сложнее.

Попытаюсь, тем не менее, помочь потенциальному читателю, выделив те особенности книги и ее автора, которые противопоставляют их множеству аналогичных монографий и публикаций.

Во-первых. Эта книга не просто труд аналитика и публициста, черпающего суждения и оценки из газетных статей и политологических книг. Изощренный читатель всегда отличит академического политолога от человека, знающего политику не понаслышке. В данной книге рефлексия собственной политической деятельности автора, бывшего деятеля левого социалистического фланга, российского 'неформального' движения времен Московского Народного Фронта, лидера Социалистической партии, одного из активистов Партии Труда, бывшего депутата Моссовета и т.д. Но не того 'профессионального революционера' или 'профессионального реформатора', сделавшего политическую активность способом бизнеса, которому все равно какую партию 'лепить' и какие программы писать, лишь бы 'навар' был погуще и гонорары повыше. Мне, например, не хватает фантазии, чтобы представить Кагарлицкого придворным аналитиком, спичрайтером или имиджмейкером какого-нибудь Мавроди (хотя некоторые из его бывших сподвижников зарабатывали деньги именно таким образом). Или в роли советника нижегородского плейбоя в ранге вице- премьера, типа Немцова. Для некогда 'христианского демократа' и патриота Аксючица такие метаморфозы возможны, для Кагарлицкого, мне кажется, - нет. И дело даже не только в его принципиальности или порядочности, а в том, что идеи для Кагарлицкого - нечто большее, чем просто инструмент пропаганды или убаюкивания собственной совести. Кагарлицкий не 'прагматик', имея в виду тот новый смысл этого слова, в которое новое поколение российских политиков оборачивают цинизм, полную беспринципность и идейную всеядность.

Во-вторых. Автор книги стоял у истоков зарождения российской политики как таковой. Под зарождением политики я имею в виду тот момент, когда понятия 'политика' и 'политика КПСС' перестали быть синонимами.

Многих из ныне действующих на политической арене лиц он знал или знает лично и знает им действительную цену. Автор не особенно стесняется в характеристиках, но эта не та беспардонность и безапелляционность, характеризующая многих авторов политологических и публицистических книг, для которых существует лишь два мнения: свое собственное и неправильное. Резкость Кагарлицкого в большинстве случаев представляется обоснованной и оправданной, будь то характеристики резидентов МВФ в России или думских оппозиционеров из КПРФ. Хотя оценки, скажем, правозащитников Ковалева и Якунина мне показались незаслуженно комплиментарными, трудно сочетающимися с их реальной политической и этической траекторией последних лет. Я объясняю эту неточность характеристик авторским опытом личного общения. Не призываю читателя верить Кагарлицкому на слово везде и во всем - он субъективен и не особенно скрывает своих симпатий и пристрастий. Но я хотел бы обратить внимание на то, что субъективность, которая у нас слывет чуть ли не ругательством или, по меньшей мере, синонимом предвзятости, антиподом 'объективности', есть в данном случае не недостаток, но достоинство анализа и оценок автора. Выгодно отличающие авторскую позицию от рыбьей беспристрастности иных литераторов.

В-третьих. С исчезновением из вузовских программ философии, социально-политической теории (даже в вульгарно-догматических вариантах МЛФ или многократно изруганного научного коммунизма) приходится констатировать резкое падение методологического уровня подавляющего большинства постсоветских социально-политических работ. Авторы нередко демонстрируют журналистскую позитивистскую поверхностность, когда даже обилие импортных терминов и словечек не могут прикрыть смысловое убожество и бессодержательность текстов. А неуловимость сугубо российских проблем понятийным инструментарием, порожденным западными реалиями, объясняется заведомой иррациональностью и 'неправильностью' 'этой страны' и ее народа. С другой стороны, попытки заполнить возникший 'методологический вакуум' разработками в русле сугубо отечественных теорий пассионарности Льва Гумилева или геополитических изысканий а-ля А.Дугин пока оказались практически бесплодными и скорее более запутывающими суть российской ситуации, нежели ее проясняющими. Книга Кагарлицкого не относится ни к жанру 'переводы с английского', ни к паранаучным мистическим штудиям, несущим на себе отпечаток кондового провинциализма и непрофессионализма, появляющимся на лотках почти на каждом политическом мероприятии.

Книга написана в русле марксистской и неомарксистской традиций, которые официальные придворные аналитики и политологи поспешили объявить устаревшими. Но не того марксизма, который из-под палки 'проходили' в вузах бывшие комсомольцы, а ныне министры и президенты банков. А марксизма как метода, как открытой системы, органично впитывающей все достижения передовой мировой социальной и, прежде всего, социалистической мысли. Для которой нет авторитетов кроме истины.

И это тоже не недостаток, а достоинство автора и книги, которого он не стесняется, но скорее гордится. Да и в самом деле, стоит ли отказываться от марксистского метода, если он подтвердился 'на все сто' в эпоху после 1989-91 гг. Причем даже самые кондовые, вульгарные в духе схем 'Краткого курса' марксисты нередко оказывались точнее в анализе, оценках, предвидениях развития страны и ее экономики, нежели эрудированные вице-премьеры и их советники, любящие к месту и не к месту ввернуть цитату из Поппера,