равно ничего не изменится. Писатель больше не преобразует мир. Он лишь поставляет товары на книжный рынок'.
Борис, родившийся в Москве 29 августа 1958 года, на Патриарших прудах, генетически противником интеллигенции быть не мог. Его отец Юлий Иосифович (1926 г.р.) - профессор, доктор искусствоведения - известный специалист по английской литературе и истории театра. Популярны, даже в Великобритании его книги о Герберте Уэльсе. В конце 80-х годов в течение года на страницах газет обсуждалась его статья о кризисе советского искусствознания (так что Борис от яблони упал невдалеке). Мать - Померанцева Раиса Николаевна (1923-1989 гг.) - один из ведущих переводчиков классической английской литературы (Диккенса, Теккерея, комедий ХУП, ХУШ - Конгрива, Фаркера, Вичерли и др.). Дед Бориса Николай Николаевич Померанцев - известный реставратор.
У Кагарлицких были глубокие исторические корни. Они появились на Украине в 40-е годы Х!Х века, (в Кошеватом тогда жил Илья Кагарлицкий - преуспевающий предприниматель, арендовавший земли и создававший на ней, как сказали бы сейчас 'фермерские хозяйства'. После указа, запрещающего евреям заниматься сельским хозяйством, он взялся за торговлю зерном, на этом опять разбогател, возил хлеб в Швейцарию, Австрию. оставил он после себя вместо наследства - 14 детей, и целую улицу домов в Кошеватом. Потеря состояния радикализировала детей как и положено современной еврейской молодежи того времени - они стали социалистами, постепенно большинство из них оказываются в Глазго, где тогда же образовалась большая еврейская община, с синагогой, а Кагарлицкие поменяли фамилию на Коллинзов (и живут благополучно в Глазго до сих пор).
Бабушка Бориса Ана Матвеевна Кагарлицкая, она же Анна Коллинз, вернулась в Москву из Глазго в начале 20-х годов. Иосиф Вульфович Кагарлицкий дед Бориса жил в России, воевал на фронтах 1 мировой войны. Во время февральской революции был одним из основавших полковой совет. В 1917 г. он делегат 1 Всероссийского съезда советов, по списку меньшевиков. Октябрьская революция заставила его отказаться от политики и оказаться в Шанхае, где Иосиф списался с невестой и вернулся в Москву, поселившись на Патриарших прудах.
Семья интеллигентов-гуманитариев в начале 60-х годов 'быстро становится благополучной' в 1961 г. она приобретает квартиру в известном писательском кооперативе на Аэропортовской улице, в 'Царском селе'.
Юлий Иосифович становится доцентом, а потом и профессором в Государственном институте театрального искусства, т.е. ГИТИСе, стал зам.заведующим кафедрой, что было для него - беспартийного еврея - потолком карьеры. В конце 1960-х он имеет смелость подписывать письма, в частности, в защиту Даниэля и Синявского (1966). Для Бориса - это значит, что 'режим был не столь жестким, как сейчас его пытаются изобразить, второстепенных подписчиков просто забывали и не преследовали'.
Благополучие омрачается в 1969 г. тяжелой болезнью Раисы Николаевны: полиартритом. Двадцать лет, которые мать проводит прикованной к кровати, Борис считает 'важной частью своей жизни', сделавшей его 'домашним' интеллигентным юношей, типичным для 'детей Аэропортовской улицы', получивших достаточно хорошее образование. Как большинство из них, они закончил в 1975 г. английскую спецшколу (N 31).
Социалистом Борис стал рано, т.к. 'Запад для него никогда не был вожделенной загадкой'. 'Люди из интеллектуальной элиты ездили не реже 2 раз в год за рубеж, так что разговор о железном занавесе' вранье. 'Ездили они чаще как туристы и? в нем полные витрины, иногда увлекательные культурные события - не понимали западного общества. В нашей семье все было по другому. И отец хорошо вписывался в английскую интеллигенцию, когда бывал там, где он был не чужой. Часто они были у нас. И уже в детстве, я четко понял: вся английская интеллигенция, с которой я общался, все творческие, интеллектуальные люди настроены все? антикапиталистически, они все левые.
Для наших интеллигентов не существует проблемы проблемы 'третьего мира', есть мы и Запад. Остальное 'нечеловеки'. Это как раз то, что никогда не было свойственно образованным людям Запада. Они понимали, что их благополучие тесно связано с нищетой в других странах мира, мучались угрызениями совести, вступая в политическую борьбу.
Наша интеллигенция возбудилась, лишь когда почувствовала, что сама попадает в 'страну третьего мира', тогда она поняла, что в мире еще есть Индия, Африка, Латинская Америка.
В первой книге, вышедшей на Западе, об Уэльсе, Юлий Иосифович сделал замечание, которое полностью принимается сейчас его сыном: 'анализ уэльсовской социологии это анализ марксиста… Я марксист, который живет в Москве, и жил в Москве в 1953, 1956 и в 1968'. Кагарлицкий младший много времени проводит за чтением работ Ленина, Маркса, позже переходит к изучению Грамши и других марксистов. Для Бориса 'марксизм дла определенный инструмент для понимания советского общества и обреченности той системы, которая называется 'коммунистическим обществом'. В этом я был убежден еще школьником'. Убежденность юноши не поддерживали большинство знакомых интеллигентов 'изображавшие сейчас из себя пророков' и диссидентов, вхожих в семью Кагарлицких, считавших свое поведение 'скорее не осознанными действиями на подрыв системы,а просто выполнением морального долга'.
Чуть позже в 1980 г. в книге 'Диалектика надежды' (опубликована она будет во 2-й половине 80-х годов в Париже) Борис пишет: 'Будут попытки перестройки, но попытки перестройки в период, когда система себя исчерпала, означают лишь распад'. Его западные коллеги неоднократно говорили: 'У тебя Борис, хрустальный шарик', отмечая частные попадания в предсказаниях - начала перестройки в конце 70-х гг., ее провала - в самый разгар повсеместной популярности Горбачева. В 1988 г. Кагарлицкий предлагает английскому издательству заказать у него книгу о Ельцине под названием 'Будущие лидер России'. Отказ был категоричным: 'это невозможно. Это какая-то чушь'. В 1990 г. Борис пишет статью 'Жизнь после Горбачева', а в 1991 г. до августа 'Мир без коммунистов', где предсказывает запрещение компартии.
Встретив в Швейцарии августовские события, Кагарлицкий 20 августа дал интервью стокгольмской газете 'Дагенс нюхетер' сказав, что все закончится в течение 2-3 дней 'что есть много признаков того, что хунта и Ельцин не являются жесткими оппонентами, как это было представлено на Западе. Что Ельцин и хунта наверняка имеют какие-то контакты и создают условия для компромисса… Боле того - я думаю, что с самого начала переворота этот компромисс был запланирован. Для Ельцина переворот явно не был неожиданностью. Хунта явно не старалась уничтожить Ельцина. И обе стороны заранее планировали возможность сговора. Другое дело, что Ельцин и его команда переиграла Крючкова, Пуго и компанию. Вместо компромисса получилась абсолютная победа российского руководства'…Члены ГКЧП - жертвы, их просто 'подставили'.
После окончания школы в 1975 г. Борис Юльевич поступает в ГИТИС, где преподает его отец, на театроведческий факультет. Осенью 1978 г. он знакомится в Павлом Кудюкиным, создавшим незадолго до этого с группой студентов МГУ - социалистическую тайную группу. Встреча произошла не случайно, Борис в то время искал единомышленников. Старший по возрасту Павел помогает ему найти необходимую литературу западных левых авторов. Кагарлицкий становится членом группы. Встреча с единомышленниками и поездка в Берлин в 1979 г., большую часть которой в спецхране Государственной библиотеки, за чтением запрещенных авторов, ('Хорошо быть представителем оккупационной державы, советский паспорт открыл студенту двери недоступные восточноберлинским профессорам' - шутит Борис Юльевич), влияние Маркузе избавляют Кагарлицкого от клише вульгарного, ортодоксального марксиста, он стал формироваться как 'неомарксист', европейский марксист в первую очередь, это значит для него 'отказ от вульгарного экономизма, убеждения что экономика напрямую руководит историей, культурой, осознание' что все экономические процессы воздействуют на культуру, политику, проходя через личность'. Проблем с учебой у Бориса Юльевича не было - учился он без 'четверок', был членом комитета комсомола, занимался научным студенческим обществом. В комсомол его принимал, кстати Павел Гусев, - секретарь Краснопресненского РК ВЛКСМ (ныне главный редактор газеты 'Московский комсомолец'), он же курировал комитет комсомола ГИТИСа, 'давал идеологические установки, следя, чтобы комсомольцы не поддавались провокациям идеологических врагов - это тогда его очень заботило' - вспоминает Борис Кагарлицкий.
Особенностью института театрального был сильный курс социологии, не популярной в то время науки, и не сравнимый с тем, что было в МГУ. Вел курс Геннадий Григорьевич Дадамян. Безусловно без последствий для Бориса это не могло остаться. В 1978 г. он вместе с друзьями начинает издавать журнал 'Левый поворот' (в 1981-1982 гг. журнал выходил под новым названием 'Социализм и будущее'). А с 1980 г. входит в редколлегию и другого социалистического теоретического журнала 'Вариант', в котором авторы вели дискуссию '…по поводу судеб марксистского наследия и социалистических идей в современном мире, прежде
