словно струна. Рольф двигался внутри ее с нарастающей силой, пока вожделение нарастало до феерической кульминации. Она закричала в голос, не в силах удержать в себе эту песнь экстаза. Сотрясаясь, она прижалась к нему изо всех сил. Руки ее дрожали. Дыхания не хватало.

Рольф на мгновение прервался. Потом начал снова – сперва медленно, затем увеличивая силу и скорость своих ударов. Ее руки скользили по его спине, бедрам, талии. Сжав его изо всех сил, она содрогалась от свирепых толчков его тела глубоко внутри ее. Наконец она почувствовала и его дрожь. Его дыхание прервалось резким всхлипом, все мышцы отвердели под ее руками.

Потом Рольф дернулся всем телом, вжавшись в Эннис и содрогаясь. Он то прижимал ее к себе, то отстранял, снова и снова изгибаясь в экстазе. Его тело в ее объятиях билось и дергалось. Долгий вибрирующий стон вырвался из его горла, и она прижалась щекой к волосам на его груди. Дыхание его было частым, неровным.

Эннис не разжимала объятий, пока он не расслабился. Свечи уже догорали. Глубокие тени окутали кровать и тех, кто был в ней. Так, не отпуская друг друга, они заснули…

Линкольнширская осень набирала силу. Дождливые дни все чаще сменяли солнечные, и хлеба вовсю зеленели на полях вокруг Драгонвика. Внутри же замка его обитатели жили в состоянии непрочного мира.

Несмотря на то что король вызвал Рольфа во Францию, тот просто послал ему больше денег взамен своей службы. Здесь рядом был Сибрук, за которым следовало глядеть в оба, и Рольф не собирался оставлять Драгонвик без присмотра.

Лорд Генри и сэр Фрэнсис не были удовлетворены теми отступными, которые заплатил Рольф. Они покинули Драгонвик не раньше, чем вырвали у Рольфа клятву не идти на Сибрука, пока король сам не рассмотрит дело. Скрепя сердце Рольф согласился.

Едва люди короля уехали, всю энергию Рольфа поглотили заботы внутри замка. Поскольку предатель так и не обнаружил себя, главным подозреваемым стал Ричард де Уитби. Только сэр Саймон его защищал, отзываясь о нем как об исключительно благородном человеке. Когда же до Драгонвика дошло известие, что сэр Ричард внезапно погиб в сражении с соседом, многие сочли, что он заслужил такой конец.

Сибрук нанес новый удар: он закрыл доступ во все замки своей бывшей подопечной. Через гражданский суд коварный граф призвал Эннис к ответу за долги. Связанный своей клятвой агентам короля не штурмовать замок Стонхем, Рольф оказался в нелепом положении. Вопреки своей натуре он теперь должен был обращаться к отсутствующему королю с петициями о правосудии. Еще сочиняя их, он знал, что Иоанн не станет себя утруждать своевременным ответом. Единственной возможностью ускорить дело было самому отправиться к нему, но тогда Драгонвик остался бы надолго без защиты. Оказавшись между дьяволом у себя дома и дьяволом, засевшим во Франции, Рольф выбрал первого. Того, которого он мог побить. С королем все обстояло сложнее.

В замке у него было достаточно дел. Отовсюду каждый день стекались люди со своими жалобами и ходатайствами. Они взывали к его справедливости.

В этих заботах прошло и сегодняшнее утро.

– Милорд, – сказал Гай, когда ушел последний проситель, – времена нынче еще беспокойнее, чем раньше.

– Да уж. – Рольф задумчиво следил за передвижениями Бордэ, который исследовал камыш на полу в поисках остатков предыдущей трапезы. Хотя мастифф все еще прихрамывал, он стремительно восстанавливал свои силы. В точности как сэр Гай. Рольф повернулся к своему рыцарю: – Да уж, хуже некуда.

– Бесчестные шерифы чинят форменный разбой, – проговорил Гай. – Ныне обвиняемые лишаются своей земли и жилищ и уже не могут жаловаться на притеснения местному лорду, но вынуждены обращаться к короне через тех же шерифов, которые просто складывают эти жалобы в сундук.

– Свободных людей арестовывают, лишают земель, заключают в тюрьму и даже ссылают и объявляют вне закона без доказательств и гласного суда, – мрачно заметил Рольф. – По прихоти короля людям запрещается въезжать в королевство или его покидать. Те бароны, что у него в милости, или те, кого он хочет задобрить, получают лицензии на сбор произвольных налогов и назначают их без всяких ограничений, предписываемых феодальным обычаем.

– И вы все еще держитесь за свою клятву верности? – спросил Гай после долгой паузы.

Рольф поднялся.

– Да, у меня нет выбора. Я никогда не нарушал своих клятв.

– Возможно, Бог простит нарушение этой клятвы, – пробурчал Гай, и Рольф почувствовал гнев.

– Вы считаете, что я должен присоединиться к мятежникам? Говорите прямо! Я не хочу, чтобы вы служили лорду, присяга которого стеснительна для вас.

Гай тоже встал и без смущения взглянул в лицо Рольфа:

– Нет, я буду служить вам независимо от того, с королем вы или нет. Моя преданность вам неизменна.

– Так не испытывайте мою, – ответил Рольф.

– Я и не думал испытывать вашу преданность, я просто сомневаюсь в человеке, который ею пользуется. Король должен остановиться. Или все королевство восстанет.

– Вы думаете, мне самому это не понятно? – Рольф повернулся к столу и налил себе вина, не обратив внимания на оруженосца, пытавшегося услужить ему. – Мне тяжело сознавать, что наш король, которому мы присягали, считает всю Англию открытым сундуком с деньгами для себя и своих приспешников. – Он залпом выпил вино и снова наполнил кубок. – И все же я должен быть верным своей клятве, хотя мне противен и сам этот человек, и все его правление.