с охранником, никто не вошел и не вышел из института.

Сев в машину и отвернувшись от стражника, Кора включила свой браслет с голубыми камешками — единственное дамское украшение, с которым она никогда не расставалась.

Браслет пискнул, сообщая, что готов к работе. Кора вышла на связь с центральной телефонной станцией, без ведома телефонисток подсоединилась к правительственному каналу и набрала личный номер церриона средней руки. К счастью, министр культуры был на месте.

— Вы меня узнаете? — спросила Кора. — Разумеется, госпожа Орват, — откликнулся министр энергичным голосом человека, который перед службой пробегает рысцой четыре километра. — У вас трудности?

— Вы, как всегда, прозорливы, — сказала Кора. — Я нахожусь перед Вторым биологическим институтом. Вам такой известен?

— Разумеется. Я знаком с профессором Ромиодором.

— Вчера я отдала на анализ в его лабораторию важный для следствия препарат. Когда позвонила сегодня утром, чтобы узнать результаты анализа, мне сказали, что ночью в лаборатории совершена кража. И украли именно мой препарат.

— Если не секрет, то что собой представляет препарат?

— Пища, которая находилась в загоне для дракона в тот момент, когда он пропал. — Чудесная пожива для грабителей! — Кому-то не хотелось, чтобы в лаборатории эту пищу исследовали. — Искали яд? — Или снотворное. — Так что же вам надо, госпожа Орват? — Я приехала сюда, к институту. Меня не пускают, и у меня есть основания полагать, что профессор Ромиодор не горит желанием со мной встретиться.

— Дорогая дама Орват, — ответил церрион. — Как вы понимаете, я не имею власти над биологическим институтом и его профессорами. Как вы считаете лучше поступить — позвонить директору и попросить его от моего имени или связаться с церрионом светлого знания, который курирует институт?

— Мне все равно, министр, — ответила Кора. — Мне хотелось бы, чтобы меня впустили в институт и я бы сама увидела, как все произошло…

— Хотите понять, кому могло понадобиться это вонючее пойло?

— Значит, вы знаете, чем кормят национальную реликвию — последних драконов Лиондора?

— Я подписываю счета Загона. И могу приблизительно подсчитать, сколько они там воруют. К сожалению, я могу печалиться, устраивать разносы, но бессилен изменить систему. Вы не представляете, до чего тяжелое у нас экономическое положение.

— Представляю, — ответила Кора. — И жду вашей помощи.

— Сейчас будем нажимать на кнопки, Кора, — заявил министр. — И поглядим, есть ли еще порох в пороховницах. А вы далеко не отходите.

Ждать Коре пришлось недолго. Минут через пять железные ворота, громыхая, раскрылись — за ними стояло несколько стражников, готовых впустить в институт неприкасаемую Кору. Стражник, который только что поносил и унижал Кору, выбежал из будки и вытянулся, взяв под козырек. Сам профессор Ромиодор в сопровождении двух ассистенток — одна другой грудастей — спешил по широкому двору навстречу лимузину.

Кора затормозила и надела темные очки — это был психологический трюк, который давал ей преимущество человека, которому нельзя заглянуть в глаза. В то же время видеокамера, спрятанная в оправе очков, фиксировала интерьер института и лица его сотрудников. У ИнтерГпола есть обычай — снимать по возможности все те учреждения, заведения или лаборатории на других планетах, вход в которые запрещен. Порой вход запрещен по соображениям разумности, а порой потому, что местным властям хочется спрятать что-нибудь порочное от галактической общественности.

Профессор показался Коре знакомым: он был упруг, брюхат и оживлен. Зеленые глаза излучали искреннюю радость по поводу встречи с Корой.

— Госпожа Орват! — воскликнул он издали. — Ну как же так! Ну зачем же такие сложности? Мы же не чужие люди!

Кора открыла дверцу лимузина и ступила на плиты двора. У нее была возможность оглядеться и зафиксировать трехэтажные корпуса института, окружающие площадь перед входом. Узкие окна первого этажа были забраны толстыми решетками, двери в корпусах были стальные с глазками, под крышами корпусов виднелись холодные глаза телекамер, а если учесть, что телевидение на планете еще не было изобретено и приемниками пользовались только представители элиты, то понятно было, что институт пользуется высоким покровительством.

— Вы не советовали мне сюда приезжать, — ослепительно улыбнулась Кора, — вот я и приехала.

— Искренне рады! Наш совет не спешить с приездом был вызван лишь нежеланием занимать ваше драгоценное время пустяками. Уже выяснилось, что никакого ограбления и не было… Ах, как мы бываем порой легковерны!

Директор института повел Кору к входу. Ассистентки семенили сзади, охранники замыкали шествие. Кора обратила внимание на то, что профессор не соблюдает формальностей в одежде, — на костюм, состоящий из куртки и синих брюк, он набросил голубой халат. На волосах — голубая же шапочка, как у хирурга. Подобным образом были одеты и ассистентки.

За стальной дверью обнаружился тамбур, где пришлось задержаться, пока шла дезактивация одежды.

— Мы биологи, — доверчиво объяснил профессор. — Мы имеем дело с различными мелкими организмами, называемыми бактериями. Это болезнетворные существа, от которых следует оберегать результаты наших опытов.

— Спасибо, профессор, — сказала Кора. — Я где-то об этом уже слышала. Профессор обезоруживающе улыбнулся. — Порой приходится приводить в институт чинуш, всяких начальников. Вы же понимаете… считайте, что я забылся! Облучение, которому нас сейчас подвергают, безопасно для здоровья. Я облучаюсь порой по пять раз на дню и вот — жив и даже склонен к полноте.

И тут Кора сообразила, кого он ей напоминает: конечно же драконокормильца. Словно они братья. Спросить об этом? Успеет. Профессор повел Кору по длинному коридору. — Куда мы направляемся? — спросила Кора. — Ко мне в кабинет, — сообщил профессор. — Вы немного передохнете, мои девушки принесут нам прохладительные напитки.

— Простите, но мне хотелось бы понять, что же у вас произошло.

— Просто неосмотрительность. Глупейшая беспечность. Уборщица, представляете, ночная уборщица увидела миску с этим самым… с кормом для драконов. И решила, что это помои. Вот и вылила в канализацию! Какая жалость. Мы уже начали предварительные исследования. Должен сказать, что уже имею полное право написать докладную записку президенту о недопустимом воровстве в загоне для драконов. Вы можете представить, что в образце пищи, который вы нам представили, вообще не оказалось мяса, если не считать полностью обглоданных костей. Вы мне не верите? — Верю. А где сейчас эта ночная уборщица? — Да, кстати, где эта ночная уборщица? — грозно крикнул профессор.

— Где ночная уборщица? — прокатилось по коридорам, перелетая с этажа на этаж, забираясь в подвалы, превращаясь в переспросы, в недоумения, в повторы: «Где ночная уборщица?..»

— Она уволилась, — сообщила наконец одна из полногрудых ассистенток.

— Ой, я виноват! — Профессор Ромиодор даже схватился за сердце. — Конечно же, это моя вина. Я не сдержался и глубоко оскорбил эту достойную, но туповатую женщину.

— Она плакала, уходя от нас? — обратился профессор к другой ассистентке. — Не знаю, — пискнула та.-Яне видела. — Она горько рыдала, — ответила первая ассистентка. — Она говорила, что за десять лет не совершила ни одной ошибки, не допустила ни одного непослушания, и вот — такое отношение! Простите, господин профессор, но так и было!

— Да, моя вина! Или, как говорили некогда древние римляне: «Меа кульпа!». Я правильно цитирую ваших предков?

Так хотелось сказать Коре: «Вы уничтожили единственную улику и затем убрали свидетельницу». Но Кора сказала иначе:

— Я попрошу дать мне адрес вашей ночной уборщицы.

— Ну зачем же, зачем? Она ничего не знает! — Ничего не знает! — вторили ассистентки. — Вы не вернете это пойло, — сказал профессор. — В котором, вернее всего, ничего не было. — Я бы хотела увидеть