Небрежным жестом император указал на узкий стол, над которым висела мраморная вывеска «ДЛЯ ЖАЛОБ И ПРОШЕНИЙ». На его покрытой пылью поверхности, давно уже не видавшей ни одной жалобы, поблескивала чуть помятая от копыт лошадей и каблуков стражи пудреница Коры.

— Ах, какое счастье! — воскликнула она, бросаясь к своему сокровищу. — Вы не представляете, император, какую вы доставили мне радость. Можно, я вас поцелую?

— Не здесь и не сейчас! — отрезал император, взглянув на замерших у дверей стражников, обернувшихся на предложение Коры.

— Тогда посылайте телеграмму, — сказала Кора. — Я хочу побыстрее закончить это следствие и улететь, миновав вашу постель.

— Угодишь в нее как миленькая, — возразил император. — Какую телеграмму ты хочешь послать?

— «В магазин хозяйственных товаров города Махачкала. Сообщите, когда и кому вы продавали за последние годы шампуры производства артели имени Магомаева». И подпишитесь. — А кто такой Магомаев? — спросил Дуагим. — По-моему, дрессировщик или ирригатор, — сказала Кора. — Так вы пошлете телеграмму?

— Разумеется, — неискренне ответил импера тор. — А где ты была после того, как вылетела из повозки?

— Я? Я шла сюда. У меня же не было кошелька. а язык ваш я знаю недостаточно. Мне было очень страшно, многие мужчины меня домогались.

— Ах, оставь, кто будет тебя домогаться в моей столице!

Кора не стала отвечать, она лишь оправила сарафан тем жестом, который наиболее выгодно выявлял линии ее бедер и обычно сводил с ума мужчин. Рыжий император зарычал от страсти, и Кора сказала:

— Я вся провоняла потом и пылью — у вас очень нечистый город. Так вы пошлете телеграмму? — Разумеется! Сегодня же!

— Вы позволите мне покинуть вас и привести себя в порядок?

— Иди. Но в восемь тридцать попрошу тебя быть во дворце на балу по случаю месяца со дня моей коронации.

На этом Кора откланялась. Пожалуй, день прошел не зря. Ей удалось сделать то, что она задумала. Во-первых, пробраться в посольство и отправить запрос в Махачкалу о шампурах. Она была уверена, что Милодар из-под земли достанет полный список покупателей. Во-вторых, она с подобной же просьбой смогла обратиться к Дуагиму. Она не верила в то, что Дуагим пошлет второй запрос. Но если пошлет — значит, не имеет отношения к смерти своего предшественника. Если же император не отправит запроса, то это означает, что он или отлично знает, чьими шампурами пронзен император, или знать этого не хочет. И то, и другое полезно для следствия.

А теперь можно отправиться в гостиницу и переодеться к вечернему балу. Бал тоже был нужен Коре: ведь она еще ничего не знала об окружении покойного императора — как будто он жил в вакууме. Коре было известно, что император был вдов и бездетен, но ведь были у него близкие люди! И на балу она попытается что-нибудь о них узнать.

На бал Кора оделась тщательно, опустошив свой большой чемодан. Ей надо было поразить здешнее высшее общество — недаром перед отлетом она проштудировала модные журналы на Нью-Гельвеции и заказала в хозуправлении ИнтерГпола несколько нарядов. Сегодняшний должен перещеголять экстравагантностью любое одеяние на императорском балу.

Гим, привез ее на бал и тут же исчез — умчался что-то улаживать, и Кора имела время осмотреться и показать себя избранному обществу. Удар тишины и последующая волна шума, прокатившаяся по залу, доказывали, что она попала в точку. Глухие удары тел о паркет и тихие крики свидетельствовали о нескольких обмороках, вызванных приступами тяжелой зависти.

Танцевальный зал дворца был высок, этажа в три, и длинен, но с боков стиснут двумя рядами мраморных колонн. На балконе в торце зала размещался оркестр. Зал был освещен электрическими лампами. Ламп было много, но они все время перегорали и лопались, отчего в зале царила новогодняя атмосфера хлопушек и конфетти — осколки лампочек сыпались сверху на высокие прически и обнаженные плечи придворных дам.

Кора пошла вперед по открытому пространству в центре зала — туда не смел ступить ни один из гостей. Кора понимала, что нарушает некие незыблемые правила этикета, но именно к подобным нарушениям она и стремилась.

Вокруг Коры шумели придворные, кривились недовольные женские лица, пахло пудрой, потом и одеколоном, мужчины пожирали глазами украшенные золотыми бабочками обнаженные плечи и бедра прилетной красавицы.

Император, который вошел в зал как раз следом за Корой, увидел ее издали, потому что все склонились в глубоком поклоне, а Кора, не знавшая, что надо склоняться, осталась стоять, как сигнальный столб высотой в сто восемьдесят сантиметров. Кроме того, нарушив по крайней мере дюжину строжайших установлений и правил, Кора помахала императору прекрасной ручкой, охваченной вместо браслетов совершенно как живыми роботогадюками, и крикнула:

— Привет, Дуагим! Вы послали телеграмму в Махачкалу?

Император, натянуто улыбаясь, широкими шагами пересек замерший зал и, подойдя к Коре, возмущенно зашипел:

— Спасибо, что хоть на «ты» не обратилась! За хамство тебя положено четвертовать.

— Тогда вы наверняка проиграете пари, — ответила Кора, лучезарно улыбаясь. Так лучезарно, что даже в злобной душе императора что-то дрогнуло.

— Первое танго за мной, — сказал он, отмахиваясь от золотых бабочек, которые восседали на плечах Коры и время от времени, будто собираясь улететь, начинали взмахивать крыльями, усеянными маленькими алмазами.

Когда император, сдержав слово, пригласил Кору на первое танго, она все же повторила вопрос: — А как с телеграммой?

— Пошлю, пошлю, — отмахнулся император. — А твои змеи не кусаются?

— Зачем же я буду истреблять своих поклонников? — удивилась Кора.

— А если бы я не был поклонником? — Тогда и посмотрим, ваше величество, — ответила Кора.

— Тогда я не буду рисковать. А как проходит ваше расследование?

— Отвратительно, — призналась Кора. — Мне не с кем поговорить о преступлении. — Говорите со мной. — Вы не скажете правды.

— Я поклялся не лгать вам, — ухмыльнулся император.

Кора чувствовала уколы враждебных глаз — сотни людей смотрели на нее и мысленно готовили ей гибель. Она была вызовом всей женской половине придворного человечества.

Танцевал император плохо, грубо, по-солдатски. Коре приходилось думать о том, как бы вовремя убрать ногу из-под его сапога. Наконец танго кончилось. Император отвел Кору к полке с прохладительными напитками и взял себе высокий бокал, забыв угостить гостью.

— Эй! — крикнул император. — Ирациум, пес паршивый! Иди сюда.

От небольшой группы придворных, напряженно наблюдавших за императором, отделился прямой в спине, четкий, выглаженный и тщательно причесанный господин. Подойдя к императору, он низко поклонился.

— Вот кто тебе нужен, — сказал император. — Это советник Ирациум, бывший секретарь моего дяди. Ирациум, расскажи даме из ИнтерГпола все, что ты знаешь об убийстве своего шефа.

— Убийство его величества императора было совершено заговорщиками с Земли, — ответил советник. Каждое движение его губ было экономным и размеренным. Размеренность была главным качеством господина Ирациума. — Я надеюсь, что это злодеяние не останется безнаказанным.

Советник обернулся к императору, словно ожидая похвалы. Так оборачивается пудель к дрессировщику. Глаза советника были испуганные.

— Молодец, продолжай, — сказал император и обернулся к Коре, пояснив: — После смерти моего дяди этот старый идиот остался без работы. А я так и не решил, дать ему пенсию или пускай проживает наворованное.