Алану Бэйтсу уйти, даже если он художник! И только потому, что ты мой брат…

— Нет! — простонал Джулио и с хохотом повалился на землю, увлекая за собой Кэйт.

— Да! — хихикнула Кэйт, тыча его под ребра. — Они спорят о фильме! — Чтобы не смеяться слишком громко, она ткнулась лицом в его плечо. — Вы, Джеймс Бонд, нашли, что они совсем не похожи друг на друга.

Его грудь сотрясалась от сдерживаемого смеха, безжалостно сдавливала ее ребра. Кэйт, чтобы не хохотать во все горло, вцепилась в узел его галстука. И чем крепче сжимал он ее, тем сильнее она содрогалась от беззвучного смеха, пока ее ребрам не стало по-настоящему больно, и она не начала задыхаться. И даже, когда она поняла, что в следующую секунду задохнется, они продолжали хохотать веселым, заразительным дуэтом в объятиях друг друга. Паула поднялась на ноги.

— Посмотри! Посмотри — вскричал ее братец, гневно указывая на них. — Я тебе говорил, я тебе говорил. Этот город полон сумасшедших!

И пара пошла наискосок через парк.

Кэйт наконец села, грудь ее тяжело вздымалась, по щекам бежали слезы. Джулио лежал на спине, раскинув руки, тяжело хватая воздух ртом. Кэйт вытерла глаза и фыркнула, стараясь избежать еще одного приступа хохота.

Раскрасневшись, Джулио сел.

— Что вы с ним сделали? — спросил он, взявшись за перекрученную тряпку, которая была еще недавно галстуком.

— Дайте его сюда, — сказала она, удерживаясь от смеха, — я выглажу его.

Он распустил узел и снял галстук.

— Можете взять его на память, мисс Марпл.

— Я всегда буду хранить его как сокровище. — Она смахнула слезу. — Но теперь я должна лететь. Долг зовет.

— Вы в самом деле должны, Марпл? — просяще спросил он, прижав руку к сердцу.

— Я должна отправить брошюру еще до конца рабочего дня.

— Забудьте об этом. — Его лицо потемнело, смеха как не было, глаза стали черными, непроницаемыми. — Я хочу, чтобы вы поужинали со мной.

Кэйт покачала головой.

— Я не могу. — Руки ее покрылись гусиной кожей. Под его ищущим взглядом она твердо добавила:

— В самом деле.

С отсутствующим видом он сунул галстук в карман. Кэйт попыталась прочитать что-нибудь в его глазах, но видела в них лишь свое отражение, удвоенное в черных зрачках.

— Благодарю вас за обед, — сказала она и отвернулась от его сурового взгляда.

— Удачных съемок! — крикнул он ей вслед. Когда она посмотрела через плечо, ей показалось, что глаза его смеются. Черт побери! Этот человек — сплошное противоречие!

Кэйт только начала складывать двенадцатистраничную брошюру для туристического агентства, как позвонила Марион.

— Как ты смотришь на запеченного тунца? Предполагалось, что это будет порция на одного, но у меня кое-что осталось с вечера, так что хватит на шестерых.

— Я бы с удовольствием, Марион, но я только что решила довольствоваться разгрузочным ужином из яблока. У меня был невероятный обед. И, между прочим, огромное количество тунца. Джулио угостил меня обедом у Номуры.

— Угостил обедом? — В голосе Марион прослушивалось подозрение. — И что ты ела?

— Все виды суси и сашими. Все очень деликатесное. Боюсь, что я объедалась, как поросенок.

— Кэйт Эллиот! Ты понимаешь, что эта рыба была сырой?

— Ты шутишь.

— Определенно не шучу. То, что лежало у тебя сверху на рисе, было сырой рыбой. Я читала об этом.

— Ладно, меня это вовсе не расстраивает. Ничто, что имеет такой замечательный вкус, не может принести вред. Не хочу и думать об этом. Скажи лучше, как у тебя в фонде.

— Дел, как всегда, невпроворот, даже больше. Босс улетает в Лос-Анджелес на конференцию. Я завалена грудами всяких отчетов. К тому времени, когда он вернется, я, может быть, снова увижу поверхность своего стола. В последний раз я видела ее в прошлое Рождество и даже забыла, она из дерева или пластика. Так ты точно не придешь?

— Я действительно не могу.

— Ты по-прежнему полагаешь, что Фрэзер самоуверенный, упрямый и все такое?

— Я думаю, что несколько изменю свое мнение. Сегодня он был совсем другим — внимательным… — и в своем роде «забавным», это слово пришло ей на ум, но она не произнесла его. Как могла бы она объяснить их великолепный и нелепый день в парке? Этим невозможно было ни с кем поделиться, во всяком случае пока. — Возможно, еда смиряет дикого зверя, или что-то в этом роде. Я никогда не встречала ни мужчину, ни женщину, никого, кто бы с такой страстью относился к еде. И в то же время он обладает какой-то странной черточкой характера.

— Почему странной?

— Это так неожиданно, во всяком случае, я этого никак не ожидала. Такая своя черточка есть у каждого, но у него она с милю шириной и фут глубиной.

— Чем вы там вдвоем занимались? — снова с тревогой в голосе спросила Марион. Кэйт засмеялась.

— Просто дурачились.

— Звучит так, словно Фрэзер начинает ухлестывать за тобой.

— Не смеши…

Гимнастический зал выглядел громадным и пустынным. Снаряды недвижимо свисали с высокого потолка. Груды матов для упражнений были сложены тут и там на полу из твердой древесины. Три комплекса для упражнений, ярко сверкающих хромом и стальными блоками, угрожающе высились в одном конце зала, в то время как груды гирь пристроились неподалеку. Кэйт с изумлением увидела по всем стенам зеркала, висевшие с небольшими промежутками. Зал совсем не походил на балетную студию, свет был беспощадно яркий. Повернувшись спиной к бесчисленным светильникам, Джеффри, фотограф Мелисса Эдварде и ее ассистент, стоя у маленького столика, пили кофе.

Кэйт всегда было любопытно наблюдать, как люди проявляют себя тем, что надевают, когда по- настоящему берутся за работу. В прошлом году она иллюстрировала детскую книжку для человека, который слыл безукоризненным щеголем в своем издательстве, но когда он сочинял, к ее ужасу, на нем не было ничего, кроме старого, затрепанного банного халата и трехдневной щетины.

Познав много лет назад, что такого рода фотосъемки однозначно связаны для художественного редактора с жарой, потом и пылью, она надела джинсы, бледно-зеленую майку с короткими рукавами и бейсбольную шапочку, чтобы защитить глаза от яркого света. На Джеффри были мешковатые бордовые брюки и ворсистый желтый свитер. Мужчина, с которым он разговаривал, выглядел, как хорошо экспонированный отпечаток — все оттенки серого, вплоть до волос цвета соли с перцем. Рядом с ним стояла великолепная женщина, одетая, как и Кэйт, в джинсы и майку. Огромная связка оранжевого электрошнура свисала с ее плеча.

— Привет, — сказала она, когда Кэйт присоединилась к ним. — Я — Мелисса Эдварде, а это Симон — мой муж, мой партнер, а сегодня и мой помощник. Оба наших ассистента сейчас в постели с простудой.

— Так что я выступаю в роли мальчика на побегушках у Мелиссы, — заключил Симон. — Зарабатываю на пирожок.