в слове pet 'ласкать' в начальной позиции встречается фонема /р/, где она находится в контрасте с /b/,/1/ и т. д. (ср. bet 'пари', let 'позволять' и т. п.), на втором месте представлена фонема /е/, находящаяся в контрасте с /i/, /о/ и т. д. (ср. pit 'яма', pot 'горшок' и т. п.), и что в конечной позиции встречается фонема /t/, которая контрастирует с /k/,/n/ и т. д. (ср. реек 'клевать', pen 'перо' и т. п.). Поэтому слово pet может быть представлено в виде последовательности трех фонем: /p/+/e/+/t/, сокращенно — /pet/ (причины того, почему фонемы считают линейно упорядоченными, рассматривались выше; см. § 2.3.6).

Предположим, для простоты, что три, и только три, фонемы находятся в отношении контраста в контексте /-et/, а именно /р/, /b/ и /1/; что три, и только три, фонемы находятся в отношении контраста в контексте /р-t/, а именно /е/, /i/ и /о/; что три, и только три, находятся в отношении контраста в контексте /ре-/: /t/, /k/ и /n/. На основе этого предположения мы можем построить следующую двумерную матрицу, в которой вертикальные колонки представляют собой классы фонем, находящихся в констрасте в каждой из трех позиций:

Горизонтальным измерением представлена возможность синтагматического сочетания (см. § 2.3.3). Матрица может быть истолкована следующим образом: в любую позицию парадигматического контраста в слове /pet/, находящемся в верхней строке матрицы, можно подставить другую фонему из второй или третьей строки, и в результате получится новое английское слово. Матрица, таким образом, суммирует факты, описанные выше. Она сообщает нам, что следующие семь синтагматических сочетаний образуют английские слова: /pet/, /bet/, /let/, /pit/, /pot/, /pen/ и /pek/.

При такой интерпретации матрицы мы помещаем слово pet в «фокус» и оставляем постоянными две из составляющих его фонем в качестве контекста при парадигматической подстановке. Но можно истолковать матрицу и таким образом, что ни одно слово не будет помещаться в «фокус» в данном смысле. Можно описать и многие другие английские слова, если допустить, что любая фонема из первой колонки сочетается синтагматически с любой фонемой из второй и третьей колонок: ср. bin 'ларь', bit 'кусочек', lick 'лизать', lock 'замок' и т. д. (Мы приводим слова в их стандартной орфографической записи.) В результате, однако, будут допущены также и некоторые сочетания, не образующие английских слов, например: /bik/ или /lon/. Здесь мы должны решить, запрещаются ли подобные сочетания систематически, в силу каких-то общих ограничений сочетаемости английских фонем друг с другом. Если нельзя установить подобных ограничений, мы будем считать, что формы типа /bik/ и /lon/ являются фонологически приемлемыми английскими «словами», которые, так сказать, не «актуализуются» языком и не облекаются значением и грамматической функцией. «Неактуализация» в этом понимании термина увеличивает избыточность высказываний (ср. § 2.4.5).

Итак, определение фонологической структуры языка можно представлять себе следующим образом. Всякий язык обладает словарем «реальных» слов, каждое из которых сначала можно рассматривать как фонологически «регулярное» (удовлетворяющее определенным системным принципам сочетаемости, действующим на составляющих их фонемах). Задачей лингвиста является объяснение их фонологической «регулярности». (Для простоты изложения мы умышленно ограничили данным этапом рассмотрение фонологической структуры, предположив, что фонология занимается только образованием слов независимо от их встречаемости в предложениях.) Если дано множество «реальных» слов, лингвист будет описывать их фонологическую структуру на основе правил, устанавливающих допустимые сочетания классов фонем так, чтобы каждый член класса находился в отношении контраста с каждым другим. Будем, например, считать, что каждая колонка в приведенной выше матрице составляет класс Х = {/р/, /b/, /1/}, Y = {/e/, /i/, /о/}, Z = {/t/, /n/, /k/}. Мы можем теперь сформулировать правило, согласно которому любой член X может сочетаться с любым членом Y и Z (в данном порядке). Это правило, как мы только что видели, не только признает фонологическую регулярность таких «реальных» слов, как pet, bet, lit, lick, peck и т. д., но также определит как регулярные ряд не встречающихся «слов».

Предположим теперь, что мы установили все множество правил этого рода, каждое из которых описывает регулярность какого-то класса английских слов различной фонологической структуры, но при этом также определяет как фонологически регулярные многие не встречающиеся «слова». В противоположность «реальным» английским словам не встречающиеся «слова», также определяемые как регулярные посредством тех же фонологических правил, можно назвать «потенциальными». Наряду с этим многие сочетания фонем (например, /pta/ или/atp/; см. § 2.3.6) будут эксплицитно или имплицитно исключены фонологическими правилами и определены как нерегулярные.

Можно думать, что идеальной системой фонологических правил была бы такая, которая последовательно определяла бы как регулярные все слова, действительно употребляемые носителями языка, и только их. Однако, помимо практической невозможности сформулировать правила такого рода, попытка устранить различие между «реальным» и «потенциальным» была бы нежелательной с теоретической точки зрения. Мы вернемся к этому вопросу в связи с принципами порождающей грамматики (см. § 4.2.2). Здесь достаточно указать, что любая попытка отождествить «регулярное» с «реально существующим» в фонологии неадекватна по двум одинаково важным причинам.

Словарь большинства языков содержит ряд слов, фонологически «нерегулярных» в том смысле, что они не удовлетворяют модели образования, характерной для большинства слов языка: они могут быть заимствованы из других языков и не «ассимилироваться» полностью или могут быть «звукоподражательными» (см. § 1.2.2). Хотя лингвист в принципе склонен вначале исходить из предположения, что все слова, употребляемые носителями языка, являются фонологически «регулярными», он готов в будущем пересмотреть это предположение в отношении отдельных слов, если найдет, что не способен подвести их под действие правил, которые он устанавливает для большинства слов в словаре. Он тем охотнее будет рассматривать их как «нерегулярные», если носители языка согласятся, что в них есть что-то «необычное» или «чуждое».

Но отождествление «реального» и «регулярного» неадекватно также еще в одном отношении. Многие из не встречающихся сочетаний фонем были бы признаны носителями языка более «нормальными», нежели прочие; они не только легко произносимы, но и воспринимаются как некоторым образом похожие по форме на другие слова языка. Фонологическое описание языка должно отражать ощущения такого рода (хотя не обязательно определяться ими). Заслуживает внимания, например (и часто отмечалось), что авторы стихов-бессмыслиц (такие, как Льюис Кэрролл или Эдуард Лир) создают слова, почти неизменно согласующиеся с фонологической структурой реальных слов языка; то же самое верно относительно названий, изобретаемых для промышленной продукции. Идеальная система фонологических правил языка, таким образом, правильно характеризует как регулярные не только те сочетания фонем, которые составляют большую часть слов в словаре, но также многие другие, которые носители языка могли бы признать «возможными», или «потенциальными», словами. Не приходится говорить, что могут быть значительные расхождения относительно «правильности» такой характеристики. Дело в том, что «регулярность» нельзя определить иначе как на основе правил, устанавливающих допустимые сочетания фонологических единиц. И это справедливо для всех уровней лингвистического описания (ср. § 4.2.13).

До сих пор мы предполагали, что фонемы языка не разложимы далее: что они являются минимальными элементами выражения (если использовать терминологию предыдущей главы, см. § 2.2.5). Это предположение все еще встречается в большинстве стандартных учебников лингвистики, хотя его подвергли сомнению более 30 лет тому назад Трубецкой, Якобсон и другие представители Пражской школы. Их подход к фонологии в последнее время приобрел сторонников не только в Европе, где у него всегда было