Меня распирает… Всё больше и больше… Чувство тяжёлой ноши неимоверно напрягает всё моё тело. Вплоть до судорог, вплоть до холодного пота, вплоть до вздувающихся жил на висках…
А-а-а… Ха! А-а-а… Ха! — в неимоверных потугах слышатся наши общие дыхательные стоны, переходящие в страдательные крики и рыдания…
А-а-а… Ха! А-а-а… Ха!
Как же мне хочется высвободить из себя этот неимоверный тягостный внутренний груз. Он не даёт мне покоя! Мне очень больно! Какую же острую боль мне приносит этот ребёнок. Это — мальчик!
Не могу нести, я не в силах больше сдерживать столь тягостную ношу! Ощущение переполнения достигает кульминации, и я с силой тужусь, напрягаю живот и выдавливаю источник физической боли… Он не выходит! Что делать??? Мне плохо… я задыхаюсь… Я умираю… Я задохнусь окончательно и точно умру!
А-а-а… Ха! А-а-а… Ха! — нет сил дышать более! Ну? Ну? Выходи же!
В судорожном спазме я, наконец, разряжаюсь от бремени — тот самый миг внезапного и долгожданного облегчения! Однако нет сил ощущить расслабление… Но меня настигает покой… освободилась…
А-у… у-а! А-у… у-а! — что это? Ведь никто не дышит! А моё дыхание приходит в норму. Это же блеющий голос моего ребёнка! Как странно… Он живой! Я родила!..
Чувствую к ребёнку какую-то жалость, отстранённую сердечность и в то же время странную сухость и безразличие… и зачем я тебя родила?..
Я, мужчина, обнаружил себя женщиной. Состояние роженицы не оставляло меня.
И ещё долго не мог я успокоиться и придти в себя. Мне не хотелось иметь ребёнка…
Даже после дыхательного сеанса странные мысли и гнетущие переживания не покидали меня. «Меня бросил любимый мужчина, и я не хочу иметь сына от него, я оставлю его в роддоме…»
Дыхательный сеанс подкинул мне загадку сознания. Что это значило?.. Где побывала моя точка света? В моей прошлой жизни? Но человек располагает только единственной судьбой.
Несколько часов я чувствовал смятение и жуткий дискомфорт в своей душе. Наконец, энергетический разрыв во мне определился и закрылся. Световые эманации стянулись и замкнулись. Внезапное отчаянное прозрение сверху вниз пронзило всё моё существо!
Я родил самого себя! Я вошёл в далёкое прошлое своей матери, стал ею и в сознании пережил рождения самого себя, как это было в действительности!
Я был в сновидении наяву собственного внутриутробного прошлого и появления на свет.
Вот таким одиноким, нелюбимым, отверженным я и пришёл в этот мир. Я узнал об этом из кладовой памяти родового сознания. Но с этих пор я свободен от этой клейкой формы — от матрицы рождения.
Орёл! Попробуй меня проглотить!
Деревенский калейдоскоп (2). Похороны
От областного города едете на машине минут 40, у одного большого села с дороги повернёте налево, и километров 15 двигайтесь мимо нескольких мелких деревенек. Доедете до другого небольшого посёлка. Дальше немного пешком ещё километров пять, и, как выйдете из леса по просёлочной дороге, слева увидите вереницу домов, 15–20, не больше. Это моя деревенька. Так вот, ещё не всё. Встаньте спиной к речке, а лицом к деревне, и пройдите за дома по полю. Пройдёте один лес, дальше будет другой. Никуда не сворачивайте, а идите прямо через пролесок. И вот, за полянкой, перед озером в одном уютном местечке и увидите — мою могилку…
Не каждый человек может похвастаться такой тщательной подготовкой к своим похоронам и собственным захоронением. Спланировать и провести самопогребение редко кому удаётся. У меня получилось. Воистину, нет ничего невозможного для человека! Поскольку, был я одиноким воином и со всеми распрощался уже давно, на похороны свои я решил никого не приглашать. Единственной моей отрадой был тот факт, если случится мне лежать в моей могилке навеки, то буду я похоронен на своей милой и родной земле, где лежат мирно мои дед и бабка.
Тщательная подготовка к этому важному мероприятию заключалась в том, что я по плотно составленному плану отрабатывал ряд серий кастанедовских и шаманских практик на природе в течение всего лета. И последним пунктом плана значилось собственное захоронение в земле. Своими похоронами я предусматривал ряд задач. Провести краткий и основной пересмотр своей жизни и «захоронить», скрыть своё прошлое в земле, которое мне мешает на пути к свободе. Второй важной задачей была работа со смертью, т. е. мне следовало войти во всё более глубокие уровни её постижения. Смерть есть духовная и невыразимая тайна, которую я должен был осмыслить, максимально приблизиться. Поэтому похороны должны были приближаться к настоящим… И последней задачей стояло — подлечить земной энергией свою пробоину от астрального удара в коконе земляной энергией — согласно дону Хуану известно, что земля лечит — и, конечно же, наблюдать сновидения.
С кастанедовскими практиками работал долго, остервнело и упрямо. Много чего было… Близятся мои похороны. Начинают происходить некоторые странные вещи. Через сновидения сознанием вхожу в союз- контакт с земной энергией, и прут-вылезают символы чёрной магии: сюжеты про демоническую нечисть, на тему инцеста и сексуальных контактов с животными. Странно, думаю, помыслы мои чисты, стремлюсь я к свободе, не надо мне ни денег, ни славы, ни власти над кем, а почему-то магия получается чёрной. Спишем пока на ошибки народной интерпретации.
Пишу в дневнике — похороны свои планирую на послезавтра, в воскресенье. И как-то от этой записи хорошо стало на душе. Вот ведь, смертью своей могу распоряжаться, планировать, как великий йог. Взял с собой два литра молока (выходил на полное голодание), нашёл местечко поукромнее, чтобы никто не набрёл на меня и не мешал «умирать». И начал копать могилу. Похороны — дело не шуточное, тем более, когда они твои; явление в народе не частое. Копал добросовестно, глубоко, по-настоящему, разные слои земли проходил. Мысли разнообразные следовали. Вот она земелюшка родимая, нас вырастила и забирает себе Всех заберёт!. Я старался, чтобы всё было подлинно. Чтобы всё прочувствовать неспеша. А хитрый мой ум, подлая обезьяна, начал вперед забегать, фантазировать, как я уже в этой могиле хоронюсь, всё постигаю, возрождаюсь из пепла, и лечу на крыльях свободы мимо Орла в гордом своём духовном величии.
Если под умом понимать любую не контролируемую мыслительную деятельность, то чем больше я выслеживал свой ум, тем больше удивлялся пародийной его природе… Ведь недаром индийские мудрецы называют человеческий ум обезьяной. Ум прыгает взад и вперёд, кривляется и передразнивает сам себя — не даёт нам истину постичь!
Копал я долго. С непривычки все руки истёр, сухожилия вздулись, а выкопал всего половину могилы. Из графика вышел. Непростое это дело.
Пишу дома на дневниковой странице: «похороны мои переносятся на понедельник»…
На следующий день докопал, ещё лучше продумал своё обустройство: дно чуть ветками обложил, напилил веток потолще и приспособил «крышу» так, чтобы она плотно прилегала к телу; насыпь могильную сделал большую, крест из прутьев поставил. А там, где должны находиться мои ноги, оставил малюсенькую щель для воздуха, которую потом листьями прикрыл. В общем, могила вышла на радость отменная. Не понравилось только, что мальчишки деревенские на меня случайно набрели. И здесь люди — не скрыться! Умереть спокойно не дают! «Чего, дядь, копаешь?» — спрашивают. «Да ловушку на кабана» — отвечаю. Ушли. Сходил в дом, простился мысленно, записку на всякий случай родственникам в шкафу оставил, где мою могилку найти. Мало ли что случится. Игры со смертью дело не шуточное. Ближе к полночи, тайком от деревенских — знаете как в деревне, ничего не утаишь, всё про всех знают — ушёл «умирать». Иду, темно, ночной лес другой, нежели днём. Тверские леса большие, с болотами и зверями. С волками, лисами,
