действительно (не маскировочно!) любящему человеку? В его поле сознания энергии страха и агрессии — полностью отсутствуют…

Как уже подчёркивалось, страх и хищность являются двумя основными признаками демонической, тёмной световой энергии. Всё! Так, в отличие от неописуемой и многомерной духовной Любви — чистой, светлой энергии, — примитивен отражённый, серый свет…

Если встать в роль неискушённого в эзотерике человека, который заведомо и не отвергая и не принимая бездоказательно, вслепую существование чёрной магии, станет объективно, беспристрастно изучать и исследовать описания толтеков, то обнаружится единственный разумный вывод. Исследователь магии неминуемо воскликнет:

Если чёрная магия и существует в действительности, то она и должна быть именно таковой, как описано в книгах Карлоса Кастанеды! Потому что хуже, страшнее, отвратительнее, ужаснее, более дико и низко на этом антидуховном пути уже — дальше некуда! Впрочем, для полноты картины не хватает единственного завершающего штриха — кровавого жертвоприношения младенца… Все настоящие маги- толтеки не способны любить, потому что являются именно безжалостными! И опровергать данный многократно повторяемый и очевидный, упрямый факт может только фанатик и психически неадекватный человек!

И, наконец, рассмотрим непосредственное, конкретное описание «безжалостности» человеком, её пережившим.

В восьмой книге Кастанеды «Сила безмолвия», в главе «Место без жалости», можно обнаружить очень точное авторское описание безжалостности. Автор обозначает это состояние дословно:

«И это определённо НЕ БЫЛО ДОБРОТОЙ (!). Скорее, это было ХОЛОДНОЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ, ужасающее отсутствие жалости»

Я также в различных аспектах неоднократно переживал это состояние и подтверждаю данный опыт в своей личной практике!

Состояние безжалостности очень точно дополняется следующими фразами, приписываемыми дону Хуану:

«Воин не испытывает сочувствия ни к кому» (из кн. 5, гл. 6);

«Воины не способны чувствовать сострадания» (из кн. 8, гл. 2).

К сведению доверчивого и обманутого Кастанедой искателя, сострадание, сердечное сопереживание есть синоним духовной Любви!

В гл. 5, кн. 8 Кастанеда дополняет описание безжалостности выражениями: «я стал холоден и расчётлив»; «находился в холодной ярости». Дон Хуан уже из своего собственного опыта определяет безжалостность, как «состояние предельного безразличия», т. е. бездушия, чёрствости и цинизма (в кн. 8, гл. «Намерение и внешность»). При этом читателя загоняют в угол и привязывают к уровню животного сразу, не оставляя ему иного выбора:

«Находясь в положении саморефлексии, — продолжал дон Хуан, — точка сборки собирает мир ложного сострадания» (из кн. 8, гл. 4)

Почему состраданию обязательно приписывается ложь? А что, не ложного, а искреннего, бескорыстного, сердечного сострадания совсем не бывает?

Таким образом, отсутствие доброты и сострадания, а также холод и безразличие — это зловещее состояние полного отсутствия любви. А равно как с любовью полностью не совместима и «холодная, расчётливая ярость». К абсолютному отсутствию духовной Любви — вот к чему стремятся толтеки, вот их жуткий идеал! Вот почему на многочисленных примерах различных деяний, стремлений и поступках магов- толтеков мы наблюдаем этот явный, очень характерный признак и искусно замаскированный описательный факт.

Кастанеда мастерски перевёл стрелки восприятия читателя и очень жёстко зафиксировал его на том аспекте, что безжалостность одновременно является отсутствием жалости к самому себе, т. е. имеется в виду отсутствие чувства собственной важности (эго). Но при этом скрыто, замаскировано ещё нечто более важное! Отсутствие чувства собственной важности возможно только при двух условиях или состояниях — при одновременном наличии состояния любви или при его полном отсутствии. Безжалостность толтеков — идеальное состояние в магии — это негативный уровень достижения, отсутствие какой-либо любви вообще…

А духовная жалоба, просьба лежит в основе молитвенного искусства и развивает духовное сердце. На всех духовных путях настоящей Любви сердечность, жалость, сострадание намеренно — развивают, а не подавляют! К любви стремятся…

Духовная любовь есть очень тёплое, нежное, доброе, сострадательное, созидательное чувство! Отсутствие этих качеств, отсутствие хотя бы одного из этих качеств есть отрицание любви; указывает на состояние абсолютной не-любви.

Безжалостность по толтекам — это полное отсутствие духовного сердца, любых сердечных энергий; это заурядный цинизм, бездушие, бесчеловечность и жесткость! Это эпогей хищного сознания. Именно такого магического уровня достигли такие учителя-толтеки, как Хенаро и Хуан. Безжалостность — состояние демоническое…

Дон Хуан также связывает позицию точки сборки в месте без жалости с безмолвным знанием или, точнее, с доступом к безмолвному знанию, но обратите внимание на следующее высказывание старого учителя:

«внутри каждого человеческого существа есть гигантское ТЁМНОЕ (!) озеро безмолвного знания» (из кн. 8, гл. «Место без жалости»).

Теперь понятно, какое это место? Естественно, состояние не-любви может вести только к тёмному, демоническому знанию, но не как к просветлённому…

Поразительно и то, что дон Хуан учит молодого Карлоса маскировать собственную безжалостность нагваля! Если ты продвигаешься действительно подлинным путём Сердца, к чему это состояние скрывать??? Любовь — это полная открытость, искренность, честность, доверие! Скрывать, маскировать (темнить!) принято нечто нехорошее! Налицо ещё более зловещие признаки безжалостности, которые дон Хуан открывает ученику, — когда маг по-настоящему безжалостен (т. е. у него уже нет никакого духовного сердца), то его глаза покрываются тонкой мерцающей плёнкой. И чем он безжалостнее (читай — бессердечней!), тем сильнее вспыхивает и светится это плёнка. Совсем как в фильмах ужасов про Дьявола — чем зловещее и циничнее демонические планы, тем сильнее злорадные вспышки в его глазах! Это многовековые народные наблюдения и знания! Состояние маскировки безжалостности так хорошо дополняют принципы сталкинга — будь безжалостным, но обаятельным, будь мягким, но СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНЫМ!

Быть смертельно опасным — это нечто вовсе несуразное, несовместимое с путём настоящей Любви. Но, видите ли, все толтеки бодро шагают «по пути Сердца». Так пытается нам преподнести лукавый Кастанеда…

Нет, никак не является любящим и сам дон Хуан — он только кажется, воспринимается таким в романтическом ореоле ложного читательского восприятия. На то старый нагваль одновременно и великолепный сталкер, мастерски маскирующий свою демоническую суть. Да он в этом откровенно признаётся и сам! Перед уходом из этого мира дон Хуан сообщает своему единственному наследнику нагвалю Карлосу, что он ему безразличен, а он, дон Хуан, только выполняет волю Духа. Ему всё равно, что будет с его учеником, у него нет к нему ни сострадания, ни любви.

Приведу для сравнения — а всё познаётся в сравнении! — какой нежной заботой, любовью и трогательной теплотой проникнуты отношения между учителем и учеником в одной из восточных традиций. Индийский мистик Йогананда вспоминает встречу со своим гуру (будущим учителем).[9]