популярностью пользуется в Москве чеснок.

30 января.

Наступление развивается. Прорвали блокаду Ленинграда по краю Ладожского озера. Ликование. Идет жестокая борьба за мгинский ж.д. узел — это дало бы ж.д. путь в Ленинград. Немцы сопротивляются озверело: бросают в один налет на один участок там по 50 Юнкерсов в сопровождении 50 истребителей.

Начал Брянский фронт. За три дня прорвались на 50 км и заняли свыше 200 селений. В районе Сталинграда: перебитие остатков окруженных дивизий заканчивается. Бои идут в Ворошиловграде — там держатся. С Кавказа немцы поспешно выбираются, оставили сегодня Майкоп, Тихорецк. Именно поэтому так держатся они у Луганска, чтобы сохранить ворота (ростовские) для выхода своих армий. Очевидно, основная цель у них сейчас: сохранить живую силу. В самой Германии объявлена тотальная мобилизация.

Пару раз мы слушали их передачи. Сводки их Верховного командования необычайно лапидарны и неконкретны: «тяжелые оборонительные бои», «превосходящие силы русских», «протекали действия по планомерному сокращению фронта» и т. д. Голос диктора — унылый.

По-прежнему холодно. Правда, на улице потеплело — 18–20°. Но дома — не больше 9°. Сплю в свитере, накрываюсь поверх ватного одеяла пледом. Сегодня был в гостях — сидел в своем кожане, сверху меня закутали шалью, а на колени я набросил шинель. В комнате там, ну +4°.

Людмила Пожидаева, работающая в студии «Мультфильм», рассказывает, что у них там минус 2. Она — художница — работает так: в полном облачении (пальто, шляпа) закутывается в байковое одеяло, садится с ногами на стул, на руках — перчатки, с обрезанными кончиками пальцев, как у кондукторов трамвая, и так рисует. Дома у них установлена печка. Недавно она была где-то в гостях и принесла оттуда родителям подарок — 5 поленьев. До этого стопили ящики, старые стулья, кое-какие книги отца- профессора.

Вообще, печки расплодились. Уралов хвастается какой-то многоярусной. Был позавчера у Коккинаки, установил он буржуйку в коридоре и все живут вокруг нее. Тут мы и играли в преферанс, тут и все встречи. По дороге туда видел вечером, как у одного дома две девушки спиливают колья изгороди. Буржуйки установлены и кое-где у нас — в кабинете Ярославского, Поспелова, Ильичева.

Холодно и в театрах. Но полно. На первый акт раздеваются, в антракт одеваются и дальше сидят в шубах.

Кокки угостил меня ликером «Голубые глазки» (он же — по словам Спирина — «Синий платочек») — смесь спирта с глицерином, заливающаяся в механизмы шасси.

1 февраля

Вчера эффектно закончилась ликвидация Сталинградского окружения. 16 генералов, в том числе генерал-фельдмаршал фон-Паулюс, взяты в плен. Немцы сегодня вынуждены были признать, что окруженные войска кончились, но о плене, разумеется, молчат. Зато в мировой печати — бомба. Сегодня Вирта сообщил из Сталинграда подробности пленения Паулюса. Пока не даем, хотя специальным самолетом в Москву доставлены даже снимки 7 генералов.

Сегодня первый день ношения погонов. Москвичи ходят и засматривают, офицеры — горды. За Мержановым на улице бежали ребятишки и кричали «дядя, почему без погон» (у него — две шпалы).

Недавно мне пришлось писать передовую о танкистах, в связи с награждением Ротмистрова орденом Суворова. Он получил его за смелый, глубокий рейд почти под Батайо.

В связи с этим генерал-лейтенант Бирюков мне рассказывал:

— Это сам Сталине его наградил безо всякого нашего представления. И генерала Баданова за такой же рейд (захват Тацинской) тоже сам. И корпуса гвардейскими стали. Раньше т. Сталин часто нас спрашивал: «Неужели, у вас не найдется людей, которые отважатся действовать по тылам противника на собственной родной земле?» И вот — нашлись. Сила — в массированности, в кулаке. Знаете, как т. Сталин называет людей, которые раздергивают танки по бригадам и дивизиям по 5-10-15 штук? Он их называет «варварами».

6 февраля

Снова — крупная неприятность. 1 февраля мы напечатали два материала о том, как немецкие генералы под Сталинградом сдавались в плен. Дунаевского «Генералы сдаются в плен» и Григоренко «Сталинград сегодня».

В первом из них генерал фамильярно и панибратски беседует с полковником нашим, взявшим его в плен, во втором — наши пригласили генерала на вечер художественной самодеятельности.

Шум — гигантский. т. Сталин прочел и возмутился, назвал это либерально-заискивающим отношением к иностранцам, в том числе, — к врагам, назвав это «рабская психология». Вчера редакция получила строгое постановление ЦК, в котором помещение этих материалов расценено, как грубая политическая шибка, указано, что это свидетельствует о притуплении чувства партийности у работников редакции. Постановлением Дунаевский и Григоренко сняты с военкоров, как не отвечающие своему назначению, Поспелову поставлено на вид.

Вчера по этому поводу заседала редколлегия. Что решила — неизвестно. Члены ходят молча и таятся. Редактор мрачен, как туча.

15 февраля.

Сегодня днем немного постреляли. Это уже второй раз за последние несколько дней. Видимо, немцы боятся оживления на нашем центральном участке фронта и высматривают — нет ли движения и концентраций. Ходили, надо думать, разведчики.

Вчера был в цирке. Пошел посмотреть «Кио с 75 ассистентами». Народу битком. В фойе и у входа — не протолкнешься: «Нет ли билетика? Плачу 60 рублей за любое место». Мальчишки бойко торгуют из-под полы билетами. Понятно — Кио, да еще в воскресенье.

Встретил у входа Ильюшина, в полной генеральской форме, с сыном. Пошел на свои места — кто-то окликает из 3-го ряда — «Лазурька!». Гляжу — Папанин с женой. Он недавно вернулся из Мурманска и решил поглядеть иллюзиониста.

В антракте с Ильюшиным пошли курить. В курилке было тесно, стояли в коридоре («кури в рукав, как в церкви», — учил меня Сергей). Он мне рассказывал о своей работе: модернизировал Ил-4, скоро выйдет новая машинка.

— А Ил-4 для дневной сейчас пойдет?

— Днем?! (он засмеялся). Знаешь, недавно вызвал т. Сталин авиаторов и спрашивает: «На чем немцы днем бомбят? На „Юнкерсах“? А мы почему на Ил'ах не можем? Скорость у них поменьше, зато нагрузка больше, маневренность выше, огонь сильнее». И приказал создать дивизии дневных бомбардировщиков. Но ходить обязательно с прикрытием. Каждой дивизии Ил'ов — две дивизии истребителей.

— А новая будет хорошая?

— Ничего. Видишь ли, сейчас уже трудно ошарашить противника. Когда вышел Ил-2, штурмовик, это было неожиданностью для немцев: полная броня, РC'ы. А тут — не удивишь. Но машина хорошая.

— За тобой еще самолет-таран, помнишь идею Володи?

— Я не думаю его строить. Хотя он весь в голове готов. Кого таранить? Бомбардировщик? Лучше его сбить, дешевле. Истребителя? Тоже. Но если делать — нужно делать раздельно для того и другого. С крепкой, несокрушимой броней, молоток.

Когда возвращался на место — Папанин задержал: «Поедем обязательно ужинать ко мне». Я отнекивался — не могу, Мержанов болен (пошло кровохаркание) и т. д.

— Ничего, я сам из дома Поспелову позвоню. Обязательно надо со встречей раздавить.

В перерыв я позвонил в отдел. Ответила секретарша:

— А вас ищут со всех ног по всему городу. От Поспелова несколько раз звонили. Куда посылать машину?

Позвонил редактору.

— Лазарь Константинович, немедленно приезжайте на легкой ноге. Приятные вести.

Примчался. Папанин кричал вдогонку:

— Обязательно позвони и приезжай потом. Это, наверное, Ростов.

Только зашел к Поспелову, так и есть: «последний час» о Ростове, Ворошиловграде и Красном Сулине.