И сразу ко мне:
— Доставай самолет!
А я только за час до этого выторговал самолет в Минск за снимками Темина. Что делать?
Час ночи. Звонить Молокову, но он два часа назад спросил меня: почему я в Москве и я мямлил всякое насчет необходимости кому-то работать в редакции. Нет, у Василия Сергеевича я могу просить самолет только для себя.
Позвонил Картушеву:
— Покупаю рейс.
Смеется:
— Я тебе до сих пор за торговца не знал.
Еле уломал. Около двух часов ночи утрясли, начали экипировать Леопольда. Вдруг звонит диспетчер московского порта — машина пойдет открытая, Р5. Леопольд не хочет, надо закрытую.
Поднял дважды с постели нач. эксплуатации Захарова, разбудил Картушева, достал ПР-5.
Леопольд всю ночь просидел в редакции, утром поехал на аэродром, ждал с 7 утра до 13:30 погоды, вылетел, долетел до Калуги и вернулся обратно — нет погоды. Устроил ему рейс на завтра.
Речь Молотова ошеломила весь мир. Пресса Англии, Франции, Америки захлебывалась от злобного воя. Они кричали, что большевики способствуют гитлеризации Европы, что все это было договорено еще в Москве при подписании советско-германского пакта о ненападении, что это расшатывает устои социализма.
Второй удар им нанесло советско-германское коммюнике о том, что действия СССР не противоречат пакту. До этого буржуазная пресса говорили, что вступление наших войск в Польшу осложнит отношения СССР с Германией. Голодной курице просто снится!
Коммюнике было подписано 18 сентября. По специальному указанию т. Молотова в этот день вышел экстренный выпуск «Вечерней Москвы» (по выходным она не выходит).
Газеты запада снова начали писать о гитлеризме. Эстония и Румыния, суда по откликам и заявлениям их правителей, сейчас сидят и трясутся мелкой дрожью, услышав шаги «Русского медведя».
Коккинаки сказал:
— Сейчас можно позвонить по телефону румынскому королю и сказать: давайте Бессарабию. Он только спросит: вам завернуть? Куда прикажите прислать или заедете сами?
21 сентября был убит румынский премьер Калинеску. Официальные убийцы члены фашистской распущенной организации «Железная гвардия». Однако, судя по всему, убийство инспирировано англичанами, чтобы повернуть внешнюю политику Румынии от СССР. Номер не прошел! Румынское правительство официально заявило, что оно будет верно своей политике нейтралитета.
Для характеристики силы и внешнего влияния советского Союза можно привести такой факт. 19 сентября в «Правде» было напечатано сообщение о том, что польские подводные лодки укрываются в «нейтральном» Таллиннском порту. 18 строк на 2-ой полосе. В тот же день Эстонское телеграфное агентство сообщило, что командующий морским флотом Эстонии и начальник штаба флота подали в отставку и перечислены в резерв.
В ответ на сообщение из Стокгольма о беспокойстве, возникшем в Эстонии в связи с вступлением советских войск в Польшу и концентрацией советских сил у Эстонской границы — эстонские власти категорически отвергли это сообщение и заявили, что «ничего ненормального не отмечается». (см. 5-ую полосу «Правды» от 20 сентября).
25 сентября
Сегодня ребята передали довольно много интересного материала. Лидов сделал полосу о боях за Гродно. Только сейчас стало известно, что там был весьма серьезный и продолжительный бой. Судя по всему, Лидов шел с передовыми частями и участвовал в этом бою. Сделано хорошо!
Козлов передал две вещи из Львова. Одну «поцелуйную» о вступлении наших войск в город, вторую — о трофеях.
Гуревич побывал в деревне и дал о Ровно. Но все же две полосы набрали с трудом.
Думали — блеснут «Извести», нет, ничего, не очень.
Ярославский мне говорит:
— Не важно у нас. Плохо дают товарищи. Мало тематического материала. Мало о новой жизни Польши.
26 сентября
Что-то усиленно заездили иностранные министры. 24-го приехал министр Эстонии, вчера — Турции, а сегодня объявили по радио, что «по приглашению советского правительства» завтра приезжает Риббентроп.
Ребята рассказывают, что немцы, уходя из отошедших к нам городов, дочиста их вычищали. Увозят весь хлеб, все сырье.
26 сентября
Надо восстановить несколько встреч с Коккинаки.
20-го был выходной Позвонил ему домой днем. Его не было. Подошла жена.
— Приезжайте к нам, я пирогов для Вовы напекла.
— Нет, приезжайте к нам, у нас раки.
— Ну, звоните Вовке.
Позвонил:
— Приезжай!
— Пельмени?
— Нет, раки. Пулька.
— Большая? Кто еще будет?
— Никого.
— Очень хорошо. И о заграничных газетах расскажешь — очень интересно.
Приехали. Усиленно расспрашивал, кто что пишет. Сыграли пульку. Поговорили о шахматах («вот, возьми хорошие шахматы — приятно играть, плохие — и не хочется»). Увидел у меня снимки, когда я его снимал в полной форме, с ромбом и орденами, перед стартом на Запад.
— Ну-ка, дай-ка я хоть себя в мундире разок погляжу.
А он и впрямь всегда ходит без них, даже на сессии Верховного совета. Всегда — в рубашечке.
К слову сказать, надо записать его рассказы о драках. Он здоров, как бык, но драться не любит. Шел я как-то нынче летом вечерком к нему на дачу и вижу картинку: стоит компания у ворот одной из дач и парень пытается сломать одну из половинок ворот.
Я рассказал Володе об этом. Он насупился:
— Без разговоров надо было в морду.
— Да их много было, — заметила Зина.
— Э, они храбрые только по воротам. Ударь одного, все разбегутся. Я вот помню несколько встреч. Был я всегда крепкий. Еще в школе, помню, классом верховодил какой-то парнишка. Начал и меня задирать. Дерется. Я его сгреб и положил в пыль. Не бью. Он рассвирепел. Я его опять обхватил и положил, но показал кулак. Больше не лез.
Но иногда приходилось драться. Раз из плавания в Новороссийск вернулся мой брат Павел. В переулке на него напало 7 парней. Избили, отобрали мореходку. Он их крепко помял тоже, но выигрыш у них. Я в аккурат из летней школы домой приехал в отпуск. Смотрю, является Павло в крови. Так и так. Ага, идем со мной, покажешь, кто бил. Пошли. В слободке увидели меня, попрятались: «Коккинаки идет». Приходим к одному.
— Ты бил?
Молчит.
— Где мореходка?
Молчит.
Каждого я ударял только по одному разу. Шесть раз ударил — шесть человек лежало. А седьмой успел убежать. Такая жалость!
В Ленинграде один раз пришлось подраться. Возвращался я ночью на велосипеде домой. Еду —
