— А севернее Врангеля?

— Тоже неплохо. Тоже 5–6 баллов. Но там я летал меньше.

Поговорили еще.

— Слушай, — сказал он. — А нельзя ли поставить вопрос об Антарктике? Еще в 1822 году там плавали русские, есть остров Беллинсгаузена, Петра I, Александра I. Сейчас все страны открывают там земли и берут себе. Что же мы будем отставать?

— Туда надо идти на корабле.

— Да. конечно. Но года на два — на три. На палубу — самолеты, вездеходы. Все, как полагается.

Я рассказал ему о нашем «разговоре в палатке» на полюсе, о последующих беседах со Шмидтом.

— А о другом моем полете знаешь? — спросил он. — Вокруг шарика? Экипаж — летчик-испытатель Галлай, второй пилот летчик-испытатель Афонин, штурманом пригласили меня, радистом, видимо, будет наш полярный — они лучшие, наверное, Макаров.

— Машина?

— Месищева. Сейчас сделана модель, с моторами, проверяем расположение оборудования. Двухмоторная, моторы Климова. Уже делаются три штуки: тренировочная, основная и запасная. Запасные моторы — в пунктах посадки.

— Маршрут?

— По утвержденной трассе: Москва — Новосибирск — Якутск Фербенкс-…-Нью-Фаунленд — Париж — Москва. Шесть посадок. (И он показал разграфленную кругом схему). Срок — 70 часов, рекорд Говарда Юза — 93 часа.

— Резерв горючего?

— 600–800 км при ураганном встречном ветре. Старт — не позднее июня 1946 года.

— Вот сюда бы я пошел.

Он засмеялся.

— Давай и туда и сюда!

Договорились, что я говорю с Поспеловым и Папаниным. В любом случае лечу или нет — полностью обрабатываем экипаж.

20 сентября.

Довольно многоразговорный день: звонил Жене Федорову — он ныне генерал-лейтенант, нач. главного управления гидрометеослужбы РККА. Рассказал ему о разговоре с Аккуратовым по поводу магнитного полюса в районе недоступности.

— Верно, — сказал Женя, — они нащупали там полюс.

— Но англичане тоже нашли, в другом месте.

— Верно.

— Может быть — два магнитных северных полюса?

— Вполне.

— А, м.б., он просто шляется, и это — один и тот же?

— Возможно.

— И наука не против?

— Наука всегда «за». Вот и интересно поэтому сейчас там побывать и выяснить дотошно.

Спросил я его о полете стратостата.

— Готовимся, но не раньше зимы пойдут.

Я напомнил о своей рекомендации в экипаж — профессора Семенова.

— Пришли его. Поговорим.

Позвонил Папанину. Я послал ему статью на просмотр — в связи с готовящимся награждением полярников.

— Рано еще, Микоян уехал.

Рассказал он мне о полете Титлова. Я сделал вид, что не знаю.

— Ты думаешь полететь? — спросил он.

— Не знаю, не говорил еще.

— А то есть хороший паренек из «Московского большевика» — Фельдман. Очень просится. Я ему сказал, чтобы договорился с тобой — если может полететь от «Правды» — возьмем. Ты как?

— У нас и своих хватает.

Сказал о полете Сережу Бессуднову. Он загорелся. Буду говорить с Поспеловым.

Позвонил Ушакову.

— Что нового?

— Готовлюсь в океан. Уйдем, видимо, в середине будущего года. Срок год и два месяца. Но, наверное, придется разбить на две очереди.

— Меня учитываешь в команде?

— Если пойдешь — место найдем на камбузе. Заходи!

— Зайду.

— Только до отхода корабля заходи!

В ближайшие дни ожидается несколько парашютных прыжков. Я, кажется, уже записывал, что подполковник Аминтаев собирается прыгнуть с 13000. Романюк с 12000- тоже с самолета, и Полосухин — высотный с аэростата.

Сегодня у меня был Аминтаев. Рассказывал о себе. Он невысокий, крепкий, черный, с густыми широкими бровями, черными глазами, смуглым и резким кавказским лицом. Родился в 1908 году в Кумухе, в Дагестане, по национальности — лакец. Очень обрадовался, узнав, что я был в Дагестане, спрашивал — где. В авиации он с 1931 года, в парашютизме — с 1932 года, все время экспериментировал. Сделал 1748 прыжков.

— Были ли положения, из которых вы не прыгали?

— Разве только из горящего самолета.

— Сейчас как будете прыгать?

— С затяжкой, конечно.

— Скучно?

— Что вы, очень интересно. Попробуйте!

— Спасибо.

Просил его рассказать о трудных случаях. По его рассказу получалось неинтересно — решение специфических проблем. Видимо, у него все настолько отработано, что случайности и неуспех исключены. Да плюс опыт.

— На чем пойдете?

— «Спитфайер-9»

— Вот это плохо!

— Нет другой.

Записал подробно его рассказ в настольную тетрадь «начатки». Договорились, что Реут будет следить за ним. Я, наверное, напишу о нем очерк. Сняли несколько кадров.

Позвонил Кокки.

— Узнал про машину Аминтаева? — спросил сразу он.

— «Спитфайер-9». И другой — Романюк — тоже на нем.

— Турки! Это же никуда не годится. Надо на своих. Да я сам возьмусь на своем старом ероплане затащить на 12500. Это — с гарантией. Пойти что ли?

— Тренироваться надо?

— Ну. на эту высоту я безо всякой тренировки могу ходить.

Рассказал ему про Титлова. Он просто разволновался.

— Это безобразие! Идти на «Си-47». Да весь этот полет скомпрометирует так. Они откуда пойдут — с краю?

— С краю.

— Сколько оттуда до точки?

— Градусов десять. Плюс обратно.