13 января.

Сегодня — Старый Новый год. И снова я писал на завтра передовую. Началось наступление. 1-ый Украинский фронт с плацдарма за Вислой, западнее Сандомира. Как часто бывает, я и дежурил к тому же. Передовая — «Победа за Вислой»

Вчера снова повезли Абрама в Боткинскую.

17 января.

Сегодня снова писал передовую — о Варшаве. Она взята сегодня совершенно неожиданно для нас. Как говорит наш генерал, «Красная Армия воюет не по правилам».

А войска 1-го Украинского фронта заняли Ченстохову и находятся в 15–20 км. от границы Южной Германии. Прорвал оборону и 2-ой Белорусский фронт (севернее Варшавы, за Наревом). Сегодня — три салюта.

Дерется уже несколько дней и 3-й Белорусский фронт, в Восточной Пруссии, но пока особых успехов не достиг.

В Будапеште закончили очистку восточной части города — Пешта. Вот гады, держатся уже с 28 декабря!

20 января.

Вчера написал на сегодня очередную передовую. Вчера — 5 салютов!

21 января.

Сегодня два громовых события: войска 1-го Украинского ворвались на территорию собственно Германии и заняли Крайцбург, Пиштен, Ландоберг, Розенберг и Гутентаг («доброе утро»)!

Войска 3-го Белорусского ворвались в южные районы Восточной Пруссии и заняли Едвабно, Танненберг, Найденбург.

Хочу записать разговор с Кокки. Он был у меня в редакции 17 января вечером и сидел часа два.

— Вчера я чуть не угробился.

— ?!

— Летал на «Ил-8». Погода — мудь. А мне позарез одну штуку опробовать надо. Поболтался в облаках, иду домой. Аэродром закрыт облаками. Вывалился из облаков над крышами, чешу от одной к другой. Ну я их всех знаю. Аэродрома не видно — вот тут должен быть. Плюхаюсь куда-то, качусь. Вдруг штурман кричит: «Впереди что-то темное!!!!» Встал. «Дуглас» впереди в 8 метрах. А облака толстые, и туман херовый.

— Когда это, утром?

— Нет, утром я летал на «Ла-7». Это — днем.

— А ты и на других ходишь?

— А как же! Иногда по делу, иногда из спортивного интереса. Вот, например, последняя серия у него (Лавочкина) села на 40 км/ч против проектированного. Полетал, установил, что проектируемая и не может получиться. Все конструкторы получают цифирь, а заявляют всегда на 10–15 меньше (Яковлев, Ильюшин), а он — больше на 10–15. А заводскую уплывку нашел. Так и сказал наркому: покупайте за столько-то километров.

— А для интереса?

— Это на «Ла-5». Там температура в кабине 56°. Нельзя — люди болеют. Конструктор на дыбы: могу охладить, но это съест 25–30 км/ч Вот, думаю, нехристь. Полетел, в кабине — 23°. Он рассчитывал это сделать за счет охлаждения кабины, а я — за счет прекращения доступа тепла. Да еще скорость на этом хочу выгадать — внутренняя циркуляция то уменьшится!

— А что ты делаешь в наркомате?

— Разное. Я же генерал-инструктор. Раньше, например, на серийных заводах не проводилось испытания продукции. И вот скорости в сериях начали падать. Конструктора — это не наше дело, это завод. Ухнули некоторые до 40 км/ч. Я ввел всюду испытателей, преподали программу. Месяц за месяцем тянули кривую вверх. И вытянули. Оборудовали все станции новой аппаратурой. Подготовили новые кадры и посадили знающих людей. Вот сейчас на это дело торгую Марка Шевелева. Курсы испытателей провели: сейчас второй набор идет.

— На иностранных летаешь?

— А как же! Ты ведь знаешь мое правило — самому все пощупать. Летал на «Сандерболте», «Харрике», «Спитфайере», «Кобре», на днях пойду на «Б-29».

— «Кобра» хороша?

— Хороша, но устарела уже. Вот у них есть какая-то «Черная вдова» — вот бы надо посмотреть. Знаешь, я вчера прочел заметку в «Красной Звезде» и заболел. Там какой-то американский грач рубанул через весь континент со скоростью 600 км/ч с гаком!

— Ну?

— Вот я и думаю — весной бы мотануть в Оренбург (ну это близко), лучше — в Ташкент и дать среднюю в 600 км/ч. Здорово, а? Надо машинку найти, да чтобы она бензин тащила, а самое главное — ветер поймать, весной на высотах бывают ветры со скоростью больше 100 км/ч. А полет-то записывается в одну сторону. Я когда по треугольнику летал — и то под ветер рассчитывал, это было ух, как сложно — ведь круг! А тут — прямая.

— Ну а когда на запад пойдем?

— Пойдем обязательно. Вот дай с Куйбышевым разделаться. Ну еще неделю-полторы. Может, к тому времени и Вена будет. А сейчас пойдем ко мне молдаванское вино пить! Надо же его попробовать.

Вчера говорил с академиком Гращенковым об Абраме. Он говорит, что ничего наука пока сделать не может. Средств пока нет. Никто в этой области не экспериментирует.

Говорил об этом с профессором Ермольевой. У ней концентрируются материалы по применению пенициллина. Препарат чудодейственный: триппер излечивает в 1–2 дня, сифилис — в месяц. Но против этой болезни и пробовать никто не пробовал. Не то.

В Москве опять холодно. Топят всюду холодно. В редакционном кабинете у меня мерзнут пальцы и ноги. Худо со светом: во всех домах выключают с 8 до 5 ч вечера. Газ не горит. В городе, говорят, сыпняк — отдельные случаи. Локализуют быстро.

31 января.

Наступление все прет и прет. В действии все фронты. Начали доколачивать и в Прибалтике. Начали там дней десять назад, но идет дело медленно. Пока объявили только Клайпеду. По остальным фронтам идет хорошо. В иные дни стреляют салютами в Москве по пять раз в день. А вчера не было ни одного салюта — так москвичи даже недоумевали. Вот заелись!

В Восточной Пруссии немцев окружили. Они попробовали вырваться на северо-запад, к Эльбингу. Сначала продвинулись, вчера остановили. Познань окружена Жуковым, а позавчера (правда, Макаренко сообщил об этом еще в субботу-27-го) его войска пересекли тоже границу. Немного застопорилось дело в Силезии, уже дней 7–8 стоим под Бреслау. Топает понемногу и 4-ый Украинский — по Карпатам. Зимой!! Ну и участочек им достался!

Будапешт еще держится. Вчера бросили туда авиацию — дым пошел. Так его и надо, очень уж церемонились.

В Берлине — паника. Дают эвака!

А союзнички все стоят… Вот терпеливые.

Почти через день пишу передовые. Последнюю написал вчера.

Яша Рюмкин блестяще слетал в Будапешт. Он вылетел 19-го января на «Дугласе». Дошел до Арада. Там уходил на фронт полк «Ил-2». Уговорил летчика, сунул с собой в кабину. Затем подлетел на «У-2» до штаба фронта. Выпросил у генерала машину. Притопал в Будапешт. А снимать нельзя — нет погоды. На следующий день чуть развиднелось. Снял. В машину. На связной аэродром. Туман. «Убьешься, нельзя». Уговорил. Дотопал до Арда. Стоит «Дуглас», винты вертятся. Туда. Шли на 5000 м — из-за погоды. Как и туда, шла кровь носом и из ушей.

И вот вваливается ко мне 21-го:

— Снимки нужны?

— Ты откуда?

— Из Будапешта.