Кронштадт, расположенный на острове Колине в Финском заливе, был не только ключевой военно- морской крепостью, защищавшей вход в северную столицу, и базой Российского военного флота, но и местом административной ссылки из Петербурга нищих, бродяг и разного рода провинившихся и порочных людей, преимущественно из мещан. В Кронштадте их скопилось великое множество. Кроме того, здесь было много чернорабочего люда, работавшего в порту, так как в то время морские суда из-за мелководья не могли доходить до Петербурга и товары с них перегружались на мелкие суда, а иностранные суда нагружались русскими товарами.
Вся эта беднота ютилась на окраинах в жалких лачугах, а то и в землянках, шаталась по улицам, попрошайничала и пьянствовала. Сближение с этой средой у молодого священника началось преимущественно через детей. Сохранился очень характерный рассказ одного ремесленника.
«Прихожу раз не очень пьяный. Вижу, какой-то молодой батюшка сидит и на руках сынишку держит и что-то ему ласково говорит. Я было ругаться хотел, вот, мол, шляются тут всякие. Да глаза батюшки, ласковые да серьезные, меня остановили. Стыдно стало. Опустил я глаза, а он смотрит, прямо в душу смотрит… Начал говорить. Не сумею я передать все, что он говорил. Говорил, что у меня в каморке рай, потому что там, где дети, там всегда тепло и хорошо, и о том, что этот рай не нужно менять на чад кабацкий. Не винил он меня, нет, все оправдывал, только мне было не до оправдания. Ушел он, я сижу и молчу… не плачу, хотя на душе так, как перед слезами. Жена смотрит. И вот с тех пор я человеком стал».
Новый батюшка утешал брошенных матерей, нянчил их детей, пока мать стирала, помогал деньгами, нередко лично покупал продукты беднякам, ходил в аптеку за лекарством, приводил в лачуги врача, вразумлял и увещевал пьяниц. Очень часто все свое жалованье раздавал нуждающимся. Когда не оставалось денег, отдавал свою рясу, сапоги, а сам босой возвращался домой.
Досаждал отец Иоанн властям и высокопоставленным гражданам хлопотами за разных несчастных. Все это в совокупности поначалу воспринималось враждебно. Приличная публика видела, как за отцом Иоанном следуют толпы бедняков, и ее возмущали подобные демонстрации. Достаточно горьких минут пришлось пережить священнику, но духом он никогда не падал.
Когда ему сообщали, что его принимают за юродивого, отвечал: «Ну что же, пусть юродивый». Жене, которая не сразу поняла праведный путь великого мужа, кронштадтский батюшка говорил: «Счастливых семей, Лиза, и без нас довольно. А мы с тобой посвятим себя на служение Богу».
Не понимали столь высоких духовных подвигов и сослуживцы отца Иоанна — духовенство Андреевского собора. Стали хлопотать, чтобы жалованье священника выдавали его жене. Ходатайство было удовлетворено. Однако в 1857 году «эксцентричный» священник получил уроки Закона Божия в Кронштадтском реальном училище. Плату за них он считал уже точно своим достоянием и продолжал благотворить.
В 1862 году в Кронштадте открылась классическая гимназия, законоучительская должность была предложена получившему широкую известность в городе священнику. Он с радостью взялся за преподавание — ему предоставлялись самые широкие возможности руководить детьми до зрелого возраста, влиять на их нравственность, воспитывать души.
У отца Иоанна был какой-то особый благодатный дар любви к детям. Эта любовь как заветный ключ открывала самые недоверчивые ребячьи сердца. Он не ставил двоек, не «резал» на экзаменах, не задавал уроков, а вел в свои часы беседы с питомцами о предметах веры. Спрашивал обычно сначала тех, кто сам изъявлял желание отвечать. За такие ответы батюшка ставил пять с плюсом и награждал еще дорогими для каждого ученика словами:
— Спасибо тебе, дорогое чадо!
Его уроки ожидались, как редкое, праздничное удовольствие. Слушали своего законоучителя затаив дыхание, следя за каждым взглядом его ясных голубых глаз. Случалось, директор говорил ему о каком- нибудь ленивом или дурном мальчике, просил обратить на него особое внимание. Но, придя в класс, батюшка не находил аттестованного «неподдающегося» — настолько он оказывался при батюшке толковым и понятливым.
Наказания отец Иоанн даже в помыслах не держал, потому что и без них дела с учением шли прекрасно. Ученики считали самым великим наказанием, если любимый батюшка был чем-нибудь недоволен. Когда случалось нечто подобное, они изо всех сил старались вызвать у него улыбку.
Каждый день вся гимназия подходила под благословение отца Иоанна, ученики старались почаще ходить к нему на исповедь. Удивительно, насколько чистосердечно они раскрывали перед ним свои души.
Бывали случаи, когда педсовет гимназии постановлял какого-либо шалуна исключить. Тогда отец Иоанн являлся заступником перед начальством, просил не подвергать провинившегося такому строгому наказанию, брал на поруки и принимался терпеливо исправлять его. Проходило время, и из ребенка, не подававшего никаких надежд, выходил дельный, честный, полезный член общества.
Но батюшка отнюдь не был «добреньким» и не потворствовал всем плохим ученикам. Он прощал до тех пор, пока можно было прощать. Если же дальнейшее пребывание ученика в гимназии было не только бесполезным, но даже вредным для других, то он твердо и решительно подавал голос за увольнение непокорного.
«Что делать с совершенно худыми учениками? — вопрошал отец Иоанн в одном из своих поучений. — Для блага всего сада, всего заведения их надо обрывать со здорового тела да вон выбрасывать, чтобы не заражали других своим поведением, чтобы весь сад состоял из растений здоровых, доброцветных и доброплодных, чтобы ученики неодобрительного поведения и не безобразили собою всего заведения, и места напрасно не занимали, и не тянули напрасно сок заведения, даром бы не ели и не пили. Достойно и праведно есть. Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь, говорит Апостол».
Дело воспитания подрастающего поколения, по убеждению отца Иоанна, дело «великое и многотрудное».
«Что мы хотим сделать из наших юношей? Всезнающих или многознающих ученых мужей? Слишком этого недостаточно, — писал отец Иоанн. — Можно и весьма много знать, как говорится, проглотить науку, быть весьма ученым человеком и в то же время, увы, быть негодным человеком и вредным членом общества».
Прошло еще несколько лет пребывания отца Иоанна в священном сане и служения его страждущему человечеству. Стараниями батюшки в Кронштадте был открыт «Дом трудолюбия», в котором безработные и праздные люди могли бы заработать себе на дневное пропитание, получить ночлег и немного денег.
Еще большее восхищение и удивление вызывает церковное строительство отца Иоанна. Он стал инициатором и руководителем сооружения нескольких храмов и монастырей, в том числе Иоанновского в Санкт-Петербурге, где по завещанию и был похоронен праведник.
Служение истинного пророка состоит главным образом в назидании, увещевании и утешении. Именно с этой целью, а также для указания или предостережения пророк предсказывает будущие события. Авторитет истинного пророка всегда был безграничен, потому что он обладал особым духовным зрением — прозорливостью. Для него как бы раздвигаются границы пространства и времени, своим духовным взором он видит не только совершающиеся события, но и грядущие, видит их духовный смысл, душу человека, его прошлое и будущее.
Такое высокое признание не может быть не сопряжено с высочайшим нравственным уровнем, с чистотою сердца, с личной святостью. Святость жизни и требовалась от пророка с первых времен христианства, он должен был иметь «нрав Господень»…
Именно такой нрав отличал праведного Иоанна Кронштадтского. Он действительно назидал, увещевал, утешал, предостерегал и предсказывал будущее. Случаи его прозорливого вмешательства в судьбы людей столь же многочисленны, как и поразительные исцеления.
Заметим, что все попытки усомниться, пренебречь или посмеяться над прозорливостью кронштадтского батюшки заканчивались плачевно для одних и назидательно для других. Однажды во время
