— Привет, Дмитрий. Это Вуди, через пятнадцать секунд перехожу на код два… Алло, Дмитрий, помножь коды четыре и пять, извлеки кубический корень, прибавь «пи» в квадрате, округли до целого и получишь нужное число. Если только ваши компьютеры не быстрее наших в миллион раз — а я абсолютно уверен, что это не так, — то наш разговор никто никогда не расшифрует. Ни с твоей стороны, ни с моей.

Кстати, мои по — прежнему надежные источники докладывают, что и очередной делегации не удалось убедить старика Андрея уйти с поста президента Академии. Я смеялся до слез — так Академии и надо. Я знаю. что ему за девяносто и он становится немножко… упрям. Но советов давать не буду, хотя я — лучший специалист в мире, виноват, в Солнечной системе по отставкам престарелых ученых.

Ты не поверишь, но я слегка пьян. Мы решили отпраздновать свое прибытие, когда постр… повср… Черт, по — встре — чались с «Дискавери». И нужно было отметить пробуждение двух наших коллег. Чандра, правда, не пил — это было бы для него слишком по — человечески, — зато Курноу постарался за двоих. Одна Таня была трезвой как стеклышко.

Мои соотечественники — господи, я уже заговорил как политик, — благополучно вышли из анабиоза и готовы к работе. Время подгоняет, а состояние «Дискавери» не блестящее. Его снежно — белый корпус стал тускло — желтым.

Виновата, конечно, Ио. «Дискавери» снизился уже до трех тысяч километров, а каждые несколько дней какой — нибудь из здешних вулканов выбрасывает в пространство несколько мегатонн серы. Ты видел фильмы, но по ним не поймешь, какой здесь ад. С нетерпением жду, когда мы отсюда отчалим — хотя следующий этап будет, вероятно, опаснее…

Я пролетал над Килауа во время извержения 2006 года. Это было страшное зрелище. Но здесь неизмеримо страшнее. Сейчас мы над ночной стороной Ио, тут еще хуже. Настоящее пекло.

Некоторые озера серы от жара светятся, но в основном свет дают электрические разряды. Ландшафт как бы взрывается каждые несколько минут, словно его озаряет гигантская фотовспышка. Это не просто сравнение: сила тока в ионизированном канале между Юпитером и Ио достигает миллионов ампер, и часто происходит пробой. Так получаются величайшие молнии в Солнечной системе, а наши предохранители, естественно, тут же срабатывают.

Только что началось новое извержение. Прямо на терминаторе. Огромная туча, озаренная Солнцем, поднимается к нашему кораблю. Конечно, она, если даже достигнет такой высоты, станет к тому времени безобидной. Но вид у нее зловещий — этакое космическое чудовище, пытающееся нас проглотить…

Сразу после прибытия я понял, что Ио мне что — то напоминает. Вспоминал два дня, потом связался с архивом — бортовая библиотека не помогла. Ты помнишь «Владыку колец»? Да, Ио — это Мордор. Загляни в третью часть романа. Там описаны «реки расплавленного камня, которые извиваются… а потом застывают и лежат, будто окаменевшие драконы, извергнутые измученной землей». Это точное описание: Толкиен сделал его за четверть века до того, как глаза человеческие увидели поверхность Ио. Так что же все — таки первично — Искусство или Природа?..

Хорошо, что хоть не надо туда садиться. Возможно, в будущем кто — нибудь это сделает: здесь есть относительно устойчивые участки, не заливаемые потоками серы.

Никогда бы не поверил, что можно болтаться рядом с Юпитером и не обращать на него внимания. Но так оно и есть. Когда мы не смотрим на Ио или «Дискавери», мы думаем об «артефакте».

Он в десяти тысячах километров от нас, в точке либрации, но сквозь телескоп кажется совсем рядом. Масштабных ориентиров нет, и не верится, что в нем два километра. Если он твердый, то весит миллиарды тонн.

Но твердый ли он? Он почти не отражает лучи радаров, даже при перпендикулярном падении. Мы видим лишь черную прямоугольную тень на облаках Юпитера, до которых в действительности в тридцать раз дальше. Не считая размеров, это точная копия монолита, найденного на Луне.

Завтра — высадка на «Дискавери»; не знаю, когда мы снова сможем поговорить. А у меня есть к тебе громадная просьба.

Я говорю о Каролине. Она так и не поняла, почему я полетел. Думаю, она никогда мне не простит. Некоторые женщины считают, что любовь — это главное. Считают, что любовь — это все. Возможно, они правы — что толку спорить.

Если представится случай, попробуй ее подбодрить. Она говорила, что собирается вернуться на материк. Боюсь, если так… Если с ней не получится, попытайся подбодрить Криса. Я очень соскучился по нему.

Он — то поверит дяде Диме — скажи, что папа его по — прежнему любит и постарается вернуться скорее.

Высадиться на другой космический корабль, если он сам этому не содействует, нелегко. А нередко и опасно.

Смысл этой прежде абстрактной истины стал очевиден для Уолтера Курноу, как только он собственными глазами увидел кувыркающееся стометровое тело «Дискавери». Годы назад бортовая центрифуга остановилась из — за трения в подшипниках, но угловой момент передался корпусу корабля. И «Дискавери» вращался вокруг поперечной оси, словно жезл лихого тамбур — мажора.

Это вращение следовало остановить: оно делало корабль не только неуправляемым, но и почти неприступным. В воздушном шлюзе «Леонова» Курноу с Максом Браиловским облачались в скафандры, Курноу испытывал почти незнакомое ему чувство неуверенности, даже неполноценности; задание ему не нравилось. «Я опытный инженер, а не подопытное животное», — объяснял он; однако дело нужно было делать. Лишь он мог вырвать «Дискавери» из лап Ио. Времени оставалось мало: корабль врежется в огненное пекло, прежде чем русским удастся разобраться в незнакомом оборудовании.

— Страшно? — спросил Макс; они уже одевали шлемы.

— Конечно. Но штаны пока сухие.

Макс усмехнулся:

— Вот и отлично. Ничего, доставлю в целости и сохранности. На моем… как правильно?

— «Помеле». Транспортном средстве ведьм.

— Точно. Знакомая штука?

— Один раз попробовал. Оно от меня сбежало.

Некоторым профессиям присущи собственные инструменты: мастерок каменщика, молоток геолога, круг гончара… Строители космических станций придумали «помело».

В сложенном состоянии это просто метровая труба, заканчивающаяся «башмаком» вроде тех, на которые приземляются межпланетные аппараты. Но при нажатии кнопки оно раздвигается в несколько раз; внутренние накопители импульса позволяют умелому оператору выделывать с таким «помелом» самые невероятные трюки. «Башмак» можно заменить клешней или крюком, есть и другие хитрости. «Помело» кажется простым в обращении — но только кажется.

Насосы умолкли, перестав откачивать воздух. Над внешним люком загорелась надпись: «Выход», потом он отворился, и они медленно выплыли наружу.

«Дискавери» подобно крылу ветряной мельницы вращался в двухстах метрах от «Леонова». Корабли шли параллельными курсами вокруг Ио, которая загораживала полнеба — и закрывала Юпитер. Момент выхода выбрали не случайно: Ио служила экраном, защищающим от мощных энергетических разрядов, которые гуляли между двумя мирами. Но радиации хватало и здесь. Оставаться вне укрытия больше пятнадцати минут было крайне нежелательно.

Курноу тут же ощутил неудобство.

— На Земле скафандр был в самый раз, — пожаловался он. — Сейчас я болтаюсь в нем, как в погремушке.