'Если надо тебе что-нибудь сказать в алтаре, — поучал преподобный Серафим, — то скажи это кратко и тихо и опять храни молчание; ибо здесь присутствует Сам Бог со Своими ангелами'.

В алтарь входить мирянам не разрешается.

'Никому из всех, принадлежащих к разряду мирян, да не будет позволено входити внутрь священного алтаря', - запрещает шестой Вселенский Собор в своем 69-м правиле.

В практике духовной жизни церковно-общественная молитва считается вообще более действенной, чем молитва келейная, уединенная, хотя вполне возможно, что личное ощущение молящегося, особенно на первых ступенях его духовного развития, склоняется в пользу последней. 'Но мы сами, — говорил Оптинский старец о. Макарий, — не можем судить о достоинстве своей молитвы, и то удовлетворение или самоуслаждение, которое мы испытываем нередко в уединенной молитве, может быть обманом и прелестью диавола'.

Из жизни святой Иулиании Лазаревской рассказывается такой случай. Однажды стояла необыкновенно суровая, студеная зима. Земля трескалась от мороза, и святая Иулиания, не имея теплой одежды, оставалась молиться дома. И был голос священнику в церкви праведного Лазаря от иконы Богоматери: 'Иди и рцы милостивой вдове Иулиании - ради чего не приходит в Церковь? И домашняя ее молитва приятна, но церковная выше. Почитайте Иулианию: Дух Святой почивает на ней'.

И когда по зову священника Иулиания пришла в церковь и со слезами молилась и прикладывалась к иконе Богоматери, тогда великое благоухание распространилось по церкви и по всему селу. И стала Иулиания уже ежедневно ходить в церковь на молитву.

Закончим настоящую беседу о значении храма и церковного богослужения словами великого святителя Иоанна Златоуста: 'Как пристань, огражденная от ветров и волн, великую доставляет безопасность входящим в нее кораблям, так и дом Божий, исхищая входящих в него от мятежа житейских дел, как от бури, дает им стоять в великой тихости и безмятежности и слушать слово Божие. Место сие есть настроение к добродетели, училище любомудрия, не во время только собрания, когда слушается Писание, предлагаются духовные поучения и предстоят почтеннейшие отцы: но и во всякое другое время. Войди только в преддверие, и тотчас отложишь житейские заботы. Войди внутрь, и тотчас веяние некое духовное обымет душу твою. Тишина, в нем царствующая, производит трепет отрезвляющий и располагает любомудрствовать, возбуждает ум, отбивает память о всем здешнем и переносит тебя с земли на небо. Если же без собрания (богослужения) такая польза от присутствия здесь; то когда слышится глас пророков, когда благовествуют Апостолы, когда Христос бывает посреде, когда Отец приемлет бывающее здесь жертвоприношение, когда Дух Святый исполняет духовным веселием, какими благами насытясь отойдут отсюда пресущие здесь!'

Для того, чтобы правильно судить о смысле притчи, расказанной Господом в настоящем евангельском отрывке, необходимо выяснить прежде всего, к кому она относится. В главе XI (ст. 27) мы читаем: когда Он ходил в храме, подошли к Нему первосвященники и книжники и старейшины. С ними-то и шел дальнейший разговор, им и была рассказана притча, причем в последнем (12-м) стихе евангелист добавляет, что они поняли, что о них сказал притчу. Таким образом, из сопоставления этих мест ясно, что притча имеет в виду руководителей еврейского народа, и они-то именно разумеются в приточном образе виноградарей, отплативших хозяину виноградника за его заботы убийством его посланников. Мотив притчи взят из книги пророка Исайи, V главы, где содержится 'Песнь о винограднике'. Здесь мы находим те же образы и сравнения:

У Возлюбленного моего был виноградник на вершине утучненной горы, и Он обнес его оградою, и очистил его от камней, и насадил в нем отборные виноградные лозы, и построил башню посреди его, и выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды. И ныне, жители Иерусалима и мужи Иуды, рассудите Меня с виноградником Моим. Что еще надлежало бы сделать для виноградника Моего, чего Я не сделал ему? Почему, когда Я ожидал, что он принесет добрые грозды, он принес дикие ягоды? Итак Я скажу вам, что сделаю с виноградником Моим: отниму у него ограду, и будет он опустошаем: разрушу стены его, и будет попираем, и оставлю его в запустении.. И дальше пророк дает совершенно определенное пояснение притчи:

Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев, и мужи Иуды — любимое насаждение Его. И ждал Он правосудия, но вот — кровопролитие; ждал правды, и вот - вопль (Ис. V, 1- 7).

Таким образом, смысл притчи совершенно ясен: виноградник — народ еврейский, виноградари — его духовные руководители, первосвященники и книжники.

Объяснение других подробностей дает святитель Василий Великий в своем толковании на книгу пророка Исайи.

'Под оградою, — говорит он, — можно разуметь законные заповеди, которые Бог дал народу до введения в 'землю одержания'. А поелику закон дан чрез Ангелов рукою ходатая (Гал. III, 19), то, может быть, подразумевается охранение Ангелов, стрегущих пределы Израиля... Столп или башня, созданная посреди, очевидно, есть храм, водруженный среди Иудеи... Точило же — самая Синагога Иудейская, служившая прообразом Церкви Божией и дававшая предуготовление с помощью Закона и предварительное поучение в благочестии'.

Слуги, посланные Господином к виноградарям принять плоды виноградника, которых последние то били, то убивали, очевидно, посланные богом к Израилю пророки Ветхого Завета, властно возвышавшие свой голос среди всеобщего нечестия и требовавшие плодов праведной жизни. Немногие из них кончили жизнь естественною смертью. Исайя был перепилен деревянною пилою, Иеремия брошен в ров, наполненный нечистотами, и почти все они так или иначе пострадали от главарей народа Израильского.

Единственный любезный Сын Господина виноградника, посланный напоследок, — Сам Господь Иисус Христос, единородный Сын Божий.

Здесь Спаситель из области исторической притчи и образов прошлого переходит уже к пророчеству, предсказывая Свою судьбу и близкую смерть от руки первосвященников и старейшин еврейских. И как скоро должен был осуществиться этот заговор виноградарей, говорящих друг другу: пойдем, убьем его, и наследство будет наше. Через каких-нибудь несколько дней после приведенного разговора тот же евангелист уже сообщает, что искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить (Мк. XIV, 1).

Перед нами, таким образом, проходит в притче вся история народа еврейского в его отношении к домостроительству человеческого спасения.

Сначала — возлюбленный Богом, избранный народ, предназначенный к тому, чтобы спасти все человечество, беспомощное в своем грехопадении, и получивший все нужные для этого средства. Ему дан был Синайский закон, точно определявший правила жизни и поведения и бывший для него оградой, препятствовавшей слиться с другими языческими народами и раствориться в окружавшем его море религиозных суеверий и идолопоклонства. Он имеет собственный храм, запечатленный уже при создании явлением особой силы и благоволения Господа Саваофа. Этот храм служил как бы сторожевой башней, где на страже чистоты веры и жизни народной должны были стоять священники и левиты, назначенные для этого самим Богом. Наконец, вся религиозно-теократическая организация народа еврейского была для него как бы точилом, то есть прессом для выжимания сока из виноградных ягод. Подобно тому как сочные гроздья винограда, проходя через точило, давали ароматное вино, так искренно верующий и ревностный израильтянин, подчиняясь богослужебному ритуалу и религиозному укладу жизни древней общины, мог выявить и воспитать в себе все лучшие качества духа, требуемые законом Иеговы.

Что еще надлежало бы сделать для виноградника?.. Все было сделано.

И однако вместо добрых гроздьев он принес дикие ягоды.

Идолопоклонство, самые чудовищные культы Востока с их разнузданной жестокостью и