утраты. Нельзя ожидать чего-то другого. Мы не будем останавливаться ради боя против «Гневного», потому что это означало бы потерю времени, а у нас его нет. Наша миссия во многом зависит от точности. Кор Фаэрон не опоздает, значит, и нам нельзя задерживаться. А что касается «Гневного», то для него имеются другие средства.
— Ты говоришь о Всорике?
Задкиил, на мгновение утратив контроль над своими чувствами, крепко сжал кулаки.
— Не подобает произносить его имя в этом месте. Приготовь собор к его приему.
— Слушаюсь, — ответил Рескиил. — А как быть с выжившим Астартес?
— Выследи его и убей, — приказал Задкиил.
Сержант-командир отсалютовал и покинул часовню.
Убедившись, что Рескиил ушел, Задкиил жестом пригласил выйти из тени тайного посетителя.
Магос Гуреод, постукивая механодендритами, медленно проковылял к освещенному свечами центру.
— Ты получил Баэлана? — спросил адмирал.
Магос кивнул:
— Все готово, господин.
— Тогда немедленно приступай к процессу перерождения.
Гуреод, поклонившись, вышел из зала.
Оставшись в полном одиночестве, Задкиил окинул взглядом ряд тел. В другом зале вместе с погибшими членами экипажа «Яростной бездны» лежали тела Астартес, убитых в машинном отделении и в соборе. Они не получат благословения. Да они бы и отказались от этой чести, поскольку не понимали, какое значение имеет молитва и вера. Им нет места в Слове. Они отвергли его.
Эти Астартес, объявленные врагами Лоргара, будут потеряны безвозвратно.
Примерно через час после входа «Гневного» в варп Цест вновь отправился на нижнюю палубу, где располагалась гауптвахта. Добравшись до нужной камеры, он обнаружил, что Руджвельд все так же ревностно охраняет вход. На этот раз Кровавый Коготь, понимая, что капитан Ультрамаринов не потерпит неподчинения, не проявил ни тени сопротивления и без приказа отступил в сторону.
Полутемная камера заключения, а теперь и дознания, была точно такой же, какой Цест ее запомнил, только в воздухе появился резкий запах меди и пота.
— Есть какой-нибудь прогресс? — тихо спросил он у Лаэрада, стоявшего у самой стены.
Апотекарий с бледным как смерть лицом отдал честь капитану.
— Никакого, — прошептал он.
— Совсем ничего? — переспросил Цест. — Он не выдал никакой информации?
— Нет, мой лорд.
— Бриннгар…
— Твой апотекарий знает свое дело, — проворчал Космический Волк, стоя спиной к Ультрамарину и тяжело дыша после утомительного дознания.
Затем он все же обернулся, продемонстрировав осунувшееся лицо и забрызганный кровью торс. Кулаки Космического Волка, покрытые ссадинами, были крепко сжаты.
— Он жив? — спросил Цест.
Озабоченность в его голосе объяснялась не опасением за здоровье пленника, а страхом потерять единственный шанс.
— Жив, — ответил Бриннгар. — Но, клянусь океанами Фенриса, он очень молчалив. Он даже не назвал своего имени.
Цест на мгновение ощутил холод отчаяния. Время уходит. Сколько еще варп-прыжков придется совершить, прежде чем они достигнут Макрейджа? Сколько у них останется шансов остановить Несущих Слово? Он понимал, что одного корабля, даже такого огромного, как «Яростная бездна», недостаточно, чтобы угрожать Макрейджу и Легиону. Одного только орбитального флота над родным миром Ультрамаринов было бы достаточно, чтобы его уничтожить, не говоря уже о Жиллимане и воинах Легиона, собравшихся неподалеку, в системе Калта. Но явно готовилось что-то еще, о чем Цест не имел ни малейшего представления. «Яростная бездна», безусловно, была частью какого-то замысла, он это чувствовал, и именно в этом таилась реальная угроза. Несущего Слово необходимо было сломить, и как можно быстрее, выяснить все, что ему известно, в том числе и способ уничтожения корабля.
Бриннгар был самым сильным в физическом отношении космодесантником из всех, кого знал Цест, за исключением, конечно, его благородного и могущественного примарха. И если он, при всей своей мощи и свирепости, не в состоянии расколоть изменника, то кто же на это способен?
— У нас остается только один способ, — сказал Цест.
Он совершенно неожиданно получил ответ на свой вопрос, хотя этот вариант опять требовал предельного компромисса.
Бриннгар посмотрел ему в глаза и даже прищурился, стараясь понять смысл слов Ультрамарина.
— Ну, говори, — буркнул он.
— Освободить Мхотепа, — коротко ответил Цест.
Бриннгар выразил свой протест сердитым рычанием.
Мхотеп, погрузившись в спокойное созерцание, сидел в каюте, предоставленной ему на борту «Гневного». Согласно приказу он не покидал этого скромного помещения, с тех пор как одержал победу над кораблем-призраком. Все это время он оставался в полном одиночестве, без доспехов, в простой одежде, принесенной слугами Легиона. Большую часть времени он посвящал медитациям. И сейчас его взгляд был прикован к единственному иллюминатору, а мысли витали в неизмеримых глубинах психического пространства.
Мхотеп ничуть не удивился, когда дверь каюты открылась. Он проследил за нитями судьбы, исследовал паутину вероятности и таким образом постиг причину этого посещения.
— Капитан Цест, — уверенно приветствовал гостя легионер Тысячи Сынов, не снимая капюшона ярко-красного одеяния.
— Мхотеп, — ответил Цест, слегка удивленный поведением заключенного.
Ультрамарин пришел не один — он взял с собой Экселинора, Амрикса и Лаэрада.
— Атака на Бакка Триумверон провалилась, не так ли? — спросил Мхотеп.
— Противник, очевидно, заранее узнал о наших намерениях. И это одна из причин, по которым я к тебе пришел.
— Ты считаешь, что я в состоянии разгадать эту загадку?
— Да, считаю, — ответил Цест.
— Ну, это просто, — сказал Мхотеп. — Несущие Слово заключили договор с обитателями варпа. Они и предупредили о вашем нападении.
— В Эмпирее существуют разумные существа?! — недоверчиво воскликнул Ультрамарин. — Почему же мы до сих пор об этом не знали? А примархам это известно? А Императору?
— Этого я не знаю. Я лишь могу сказать, что варп выше твоего понимания, как, впрочем, и моего тоже. Но в его непостижимых глубинах обитают создания, которые старше, чем само время. — Мхотеп умолк, словно неожиданно задумался. — Ты видишь их, сын Жиллимана? — спросил он, все еще не изменяя позы медитации. — Это очень красиво.
Цест проследил за взглядом Мхотепа, но в иллюминаторе не увидел ничего, кроме пелены полей Геллера да причудливого и бесконечно меняющегося ландшафта варпа.
— Мхотеп, не заставляй меня жалеть о том, что я намерен сделать, — предупредил он, втайне радуясь, что за спиной стоят его боевые братья.
Ультрамарин уже отпустил стоявших у двери охранников, и, получив этот приказ, они не скрывали своего облегчения. Но, по правде говоря, это был чисто символический жест — независимо от наличия часовых, Мхотеп мог уйти в любой момент. Тот факт, что он этого не сделал, в некоторой степени облегчал задачу Цеста. Но и тут Мхотеп его опередил.
— Ты пришел, чтобы меня освободить, — все так же уверенно сказал он.
