Рано или поздно любого критика накрывает волна досады: если я знаю, как надо ставить, то почему не ставлю сам? Видимо, это чувство так захватило Михаила Швыдкого, что сподвигло на нешуточный по размаху проект — собственный Театр мюзикла. Почему бы и нет, если у него есть ум, вкус, опыт и связи, а в этой нише в России так негусто, что есть куда развиваться. Швыдкой стал художественным руководителем театра и автором пьесы плюс собрал известных профессионалов: с ним работали продюсеры Давид Смелянский и Александр Попов, соавтор пьесы и переводчик текстов великих шлягеров Алексей Кортнев, автор музыкальной концепции Левон Оганезов. А еще худрук постановки Гарий Черняховский, режиссер Дмитрий Белов, художник Семен Пастух, волшебник по свету Глеб Фильштинский и другие знаменитые люди.

Сюжетом стала невозможная любовь американской джазовой певицы и русского музыканта в 30-х годах прошлого века на фоне предвоенного пафоса и взаимной подозрительности стран-союзниц. История совсем не бредовая — вспоминаются привезенная «из капитализма» жена Прокофьева, не привезенная не жена Маяковского, а также героиня фильма «Цирк», по советским меркам слишком сексуальная, но идейно верная. По классическому рецепту современного массового зрелища в сюжет с разной степенью ловкости вмонтированы еврейский вопрос, трудолюбивые китайские массажистки и старый новый русский, спонсирующий любовные порывы романтичного отпрыска. Всех их объединяет сын несложившейся пары — пожилой американский журналист Мэтт (Ефим Шифрин), читающий дневник погибшей мамы.

Приглашать артиста разговорного жанра на центральную роль в мюзикле, конечно, рискованно. И актерская недотянутость поначалу бросалась в глаза, но затем Шифрин положился на психологическую достоверность и стал играть потенциального себя. Однако вывезти спектакль Шифрин на себе все равно не смог. Не столько потому, что не хватило сил, сколько из-за качеств жанра мюзикла. Мюзикл подразумевает единство актерской игры, вокала, танца, сценографии, спецэффектов и прочего-прочего, но главное — бурю и натиск, способность завлечь и ошеломить. Динамику, что отдаляет музыкально-драматическую пьесу от театра и приближает ее к шоу. «Временам...» динамики не хватило. Может, пока не хватило, учитывая нормальную премьерную сырость постановки. Сейчас же темп действия не мешает спокойным наблюдениям. Кремлевские башни оказываются удивительно похожими на небоскребы Манхэттена, долговязый русский парнишка Миша (Иван Викулов) — на другого ныне популярного высокого Мишу. А от роковой американской джаз-певицы, звезды 30-х (на премьере — Валерия Ланская), ждешь не столько совершенства форм, сколько непобедимой харизмы. Идеал красоты того времени Любовь Орлова обладала ею с лихвой.

Впрочем, «Времена...» наверняка понравятся зрителям, для которых в лицензионных западных мюзиклах слишком много шума, света, мельтешни и вообще «чужого». Они оценят очарование старинного фокстрота «В парке Чаир» и витального марша «В буднях великих строек» от девушек в форме ГТО. Что, собственно, и требовалось: наконец-то и для них в жанре мюзикла выбраны времена.

Кто мог знать, что профессор-семиолог из Болонского университета станет самым модным романистом современности? А его сочинения окажутся учебным пособием по новейшей постмодернистской «дисциплине», истории идей? Это уже шестой роман Умберто Эко. Инквизиция и тамплиеры остались позади. Писатель, как обычно, зовет читателя прогуляться в прошлое, но на этот раз не слишком далеко — всего лишь в конец XIX века. Он исследует европейский антисемитизм и знаменитую фальшивку «Протоколы сионских мудрецов».

Взяв одну из самых болезненных тем коллективного сознания Запада, Эко будто специально нагнетал таинственность. До дня официального релиза «Пражского кладбища» сюжет и оформление обложки