какую молитву читать? А куда свечку поставить? А как зажечь ее? А что написать в записке?» — все это с уверенностью, что стоит поставить свечку и подать записку — все, дело сделано: можно уходить.
Все это влечет за собой разного рода выдумки: в Церкви внешних обрядов не так–то много, и все они суть выражение молитвенного духа, внутренней жизни христианина, — а это мироощущение требует их в большом количестве, поэтому они сочиняются. Все мы знакомы с Медовыми и Яблочными Спасами (кощунство по сути — может ли быть наш Спаситель «медовым» или «яблочным»?), «крещенскими» обычаями, с трактовкой святых как регулировщиков сельскохозяйственного быта (Конон–огородник, Аким– ветродуй и проч. кощунства) и проч., и проч. Бороться с этим очень трудно, ибо это — стихия. Все церковное, к чему ни прикоснется языческое мироощущение, профанируется, извращается и опошляется.
Во–вторых, каков же вектор этого мироощущения? Все направлено не на спасение, не на общение души с Богом, а, как правило, большей частью на устроение земного благополучия. В лучшем случае — как бы не попасть в ад, чтобы и после смерти обрести нечто комфортно–благополучное. Христос совершенно не нужен, нужно, чтобы ребенок не болел, муж не пил, чтоб не сглазили, чтобы квартиру получить, разменять, — для чего, собственно, и предпринимаются все, магические по настроению для таких людей, церковные действия. Бог выступает как гарант благополучной жизни. Сам по себе Он совершенно не нужен, а нужно что–то от Него. Здесь корень увлечения в том числе и антиколдовством, широко распространенным среди языческих христиан.
Мы видим, что здесь очевидно нарушается иерархия христианских ценностей: Бог — как средство, а Церковь — как некая «белая магия», но не как ковчег спасения. Это вовсе не значит, что нужно впадать в спиритуалистическую крайность и отвергать все внешнее: нет, нужно лишь правильно расставить акценты, чтобы внешнее служило внутреннему, а не подавляло и заменяло его.
И третья, тоже очень важная и актуальная вещь. Мы с вами даем сегодня определение Церкви: что она есть и что не есть. Но усваиваются, познаются в полном своем объеме эти определения не столько рассудком, сколько жизнью в Церкви, правильной, духовной, христианской жизнью. Рассудочные определения суть только некие указатели, не более того; Церковь предполагает и требует именно жизнь, всецело выстроенную по духу Церкви. Эта жизнь нелегка. Она трезвенна, сосредоточенна, она совершенно чужда розовой восторженности, экзальтированности, мечтательности; она сурова, правдива и реальна. Она предполагает постоянное и непрестанное усилие, направленное на понуждение себя к добру, т. е. к жизни по евангельским заповедям, и на противление греху в самом себе. Эта жизнь требует большого внимания к себе, к ближним, к действиям Божиим как внутри, так и вне себя. Эта жизнь ровная, чуждая развлечений, пусть даже и церковных, чуждая публичности. А главное — она нелжива, потому что исходит из реального положения вещей, из правды о себе, о мире, о Боге; и только будучи таковой, она может принести духовный плод, ради которого она и предпринимается. А плод этот — святость (см. Рим. 6:22), — не в смысле чудесности, мистичности, апокалиптических пророчеств и т. п., а, как мы уже говорили, — в стяжании Святого Духа, Который тих, мирен, радостен, смирен, постоянен, и сладостен, и покоен, и есть Он — Дух Истины, Который наставляет человека на всякую истину (см. Ин. 16:13).
Это и есть духовная церковная жизнь; со стороны Церкви она подкрепляется непрестанным богообщением в Таинствах и всех церковных чинах, непрестанным же общением со всеми спасающимися и спасенными христианами — общением не в смысле внешнем, типа болтовни, но внутренним, глубоким, молитвенным, подлинным и истинным общением в Духе и в любви. И жизнь эта, как уже я сказал, сложна. Сам Господь говорит, что она есть — иго и бремя (см. Мф. 11:30); что путь этот — узок и тесен, и даже что многие поищут войти тем путем, — т. е. будут искать путь спасения, — и не возмогут (см. Лк. 13:24). Итак, для жизни в Церкви нужен тяжкий труд, причем нужно очень хорошо понимать, как и на что этот труд должен быть направлен.
Но многие люди не знают и не понимают этого, не хотят знать, не хотят или не могут трудиться. По этой причине происходит подмена трезвой, подлинной церковной жизни и, следовательно, здравых понятий о Церкви разными внешними вещами, которые, как и всякая подмена, облечены в церковные одежды, но имеют к Церкви лишь косвенное отношение.
Отмечу некоторые явления такого рода: прежде всего это фарисейство, т. е. сведение духовной жизни к внешнему: правилам, хождению в храм, регламентации поведения — без внутренней работы; это по сути магическое мировосприятие Церкви характерно для многих, как мы уже сказали. Затем это:
а) лубочность, сказочность, — когда кажущаяся сухость, узость и «недостаточность» евангельской жизни расцвечивается различными «преданиями». Немало их проникло в жития святых: порой жития разительно отличаются от жизнеописаний, достоверных документов и, бывает, идут вразрез с Евангелием. Смыкается это стремление к лубочности
б) со стремлением к чудесностям, мистичностям, пророчествам, прозорливствам и проч. Чудеса сами по себе присущи нашей религии; но все евангельские чудеса, чудеса святых угодников Божиих, о которых мы знаем из достоверных источников, способствуют созданию и укреплению той духовной жизни, которая описана выше, являются лишь вспоможением для нее. Христианские чудеса всегда имеют цель — убедив в истинности христианства, обратить человека к духовной жизни, т. е. ко Христу и спасению. Без этой цели чудеса «сами по себе» сомнительны и не нужны.
Святоотеческое отношение к чудесам всегда очень аккуратное и осторожное. «Чудеса, возбуждая удивление, мало содействуют святой жизни». Я не отрицаю чудес; но когда они подменяют или отменяют собственно духовную жизнь, тогда они — действительные или мнимые — становятся нецерковными, нехристианскими явлениями.
Ярким выражением вышесказанного, и вдобавок коренящимся в стихии языческой, является в) апокалиптика, так расцветшая сегодня. Характеризуется она напряженным исканием признаков пришествия антихриста. Ап. Павел говорит о ней, как о тайне беззакония (см. 2 Фес. 2:7), и Сам Господь сказал Апостолам и всем нам:
Все вышеперечисленное сводится к подмене реальности церковной духовной жизни фантастическим мистически–сказочно–апокалиптическим мировосприятием и смещением акцентов с внутренней жизни на внешнее. Налицо нарушение иерархии христианских ценностей: отсутствует жизнь со Христом, отсутствует содевание спасения, а присутствует каша в головах и неразбериха в духовной жизни. Причем всё вышеназванное прочно приписывается Церкви как неотъемлемое ее учение; но мы видим, что эти явления не церковные, а скорее психологические.
Итак, мы рассмотрели определения Церкви и некоторые заблуждения насчет нее. У многих возникает в связи с этим вопрос: как уберечься от них? Как избежать их? И не проще ли принимать всю церковную действительность так, как она есть, не рассуждая? Кто мы такие, чтобы обсуждать это? Такая точка зрения есть, и она распространена.
Но мы — члены Церкви, мы и есть Церковь, и здесь дело не в каком–то якобы бесчинном дерзновении. Мы имеем ясные заповеди Евангелия на то, чтобы по крайней мере думать над этими вопросами. Сам Господь уподобил Церковь полю, на котором растут и пшеница — доброе семя, и плевелы — сорняки (см. Мф. гл. 13). Ап. Павел заповедует:
