И все-таки мы еще на закончили наше дело, причем не знали, почему, хотя ощущали его как вполне завершенное. Я спросил Мать Землю, что еще нужно сделать, и она ответила просто: «Друнвало, остался еще дар для тебя. Дар в виде понимания». Увы, но я не понял сказанного.

И мы опять пустились в путь. Перед нами лежала долгая, прямо-таки гипнотизирующая дорога в местечко Пэйдж (штат Аризона), к верхним пределам Большого каньона. Здесь нам предстояло провести заключительную церемонию. Но вначале мы решили, что оставшуюся часть дня и начало вечера посвятим осмотру уникального природного «собора», известного как каньон Антилопы, где нас должен был встретить Далвин, шаман из племени навахо, под надежной защитой которого мы пройдем последнее испытание на веру и любовь.

Каньон Антилопы — священное место для навахо; посетители сюда допускаются только в сопровождении проводников. Эти проводники — Далвин и две его тетки, Кэрол и Лайза, — встретили наш автобус, и мы пересели в их пикап с прицепом, чтобы проделать пятнадцатимильный путь по самой настоящей пустыне. Затем пешком через почти невидимый проход мы перебрались из жары августовского вечера в уютную прохладу напоминающего пещеру каньона. Под ногами был светлый песок, устилавший дно. А сверху в случайно открывающиеся проемы просачивался свет самых разнообразных оттенков, сливаясь с кружившимися вокруг нас вихревыми энергиями, которые ясно ощущались всеми.

Каньон Антилопы — это длинный, извилистый, узкий желоб шириной не более шести метров, ведущий из одной части пустыни в другую между красных скалистых стен, выглядящих так, словно их изваял некий божественный скульптор. Этот скалистый коридор петлял и извивался точно так же, как и вода, его образовавшая. Места, подобного этому, я еще никогда не видел.

Далвин молча вел нас по каньону, а когда мы оказались на другом его конце, он сел на скалистый выступ и начал рассказывать легенды, посвященные культуре своего племени.

Он говорил медленно, размеренно и так тихо, что нам пришлось буквально сгрудиться вокруг него, чтобы расслышать его слова. Он рассказал о трагическом случае, который пережил в молодости, и о том, как этот случай подтолкнул его к выбору шаманской стези. Долгое время находясь в коме, он «путешествовал в запредельное», а когда вернулся и вышел из комы, то полностью преобразился.

Он рассказал нам о своем Пути Пейота и о том, что этот каньон — природная церковь пейота. И говоря, пристально глядел нам в глаза, словно доискиваясь, кто же мы такие на самом деле.

Спустя какое-то время Далвин вновь повел нас внутрь каньона. Я понял, что его одолевают сомнения в отношении нас, что он не разобрался в своих чувствах по поводу того, насколько мы полномочны проводить церемонию в столь священном месте, и не совсем убежден, что у нас есть право возводить шаманское колесо в Колорадо, о каковом намерении ему поведал один из членов нашей группы. Не только я, но и многие чувствовали одолевавшие его сомнения.

Придя наконец к кругообразной площадке в глубине каньона, мы вновь собрались вокруг Далвина. Он играл на гитаре и пел, а затем сказал, что хочет спеть нам пейотную песню, но у него нет с собой трещотки. Тогда Вайна, женщина из нашей группы, наполовину индианка, дала ему шаманскую трещотку, которую захватила с собой. Он тщательно осмотрел ее со всех сторон и несколько раз потряс ею, словно оценивая. А затем под звуки трещотки исполнил две шаманские пейотные песни из своего репертуара. Впоследствии Вайна рассказала, что, возвращая ей инструмент, Далвин сказал, что трещотка очень хорошая. «Она помогала мне петь», — доверительно сообщил он.

Прослушав песни Далвина, мы отблагодарили его, спев гимн «О благодать». Он удовлетворенно кивнул.

Одна из тетушек Далвина спросила нас, не пора ли начинать церемонию. Мы согласились и вместе с ними вошли в «пространство сердца», молясь о том, чтобы в районе Четырех Углов прошел дождь, изменив климат на этой священной для навахо земле, и чтобы белые и индейцы стали наконец единым целым.

Каньон озарялся мягким светом, и чувствовалось, как сердца всех сливаются воедино — увы, всех, кроме Далвина.

Одна из участниц нашей группы, Сузан Барбер, подсела к двум тетушкам Далвина и завела разговор с более старшей из них, красивой женщиной по имени Кэрол. Она спросила Кэрол, какие чувства владели ею во время церемонии.

— Многие, многие группы приходили сюда и совершали свои ритуалы, но ни один из них не казался мне истинным или настоящим, — ответила Кэрол. — И только сегодня, впервые за все это время, проводя церемонию с белыми людьми, я чувствовала то же, что чувствуем мы во время своих церемоний.

Затем, улыбнувшись так, что все ее лицо просияло, она сказала:

— Я «видела», как приближается дождь.

Затем заговорил Далвин, и от его слов у тех, кто стоял рядом и слышал его, пошли мурашки по коже. Ибо он сказал, что в шаманском колесе (указательным пальцем он начертил на своей рубашке воображаемый круг) должен быть крест (он начертил крест, с севера на юг и с востока на запад). Но проблема в том, что некоторые выполняют церемонию «почти правильно». Вместо того чтобы генерировать энергию в форме креста, они генерируют ее в форме буквы X. Он начертил воображаемый икс внутри воображаемого шаманского колеса на своей рубашке и сказал:

— Икс тянет в темную сторону.

Это был тот самый образ — круг на моей рубашке, — который предстал передо мной в видении во время поездки на автобусе, перед тем как мы спели детям анасази, приветствуя их на пути к свободе. Но, как я уже говорил, затем мне было показано, что это несоответствие устранено. Теперь же нам преподали урок в «реальной жизни», тем самым подтвердив мои видения.

Стало быть, Далвин по-прежнему сомневался.