кирасиры[116], конногвардейцы[117] и карабинеры[118], а в состав легкой кавалерии – гусары и шеволежеры[119]. Уланы, драгуны[121] и конные егеря[122], согласно германской военной традиции, находились где-то «посредине», составляя как бы «среднюю кавалерию» (хотя этот термин официально никогда и не употреблялся).
В описываемое время из гусар формировались полки легкой кавалерии. История гусарских полков уходит своими корнями в историю венгерской (мадьярской) конницы эпохи позднего Средневековья и кровопролитных войн венгров с турками-османами. Превосходство турок в легкой маневренной коннице поставило венгерского короля Матвея Корвина, или Матьяша Гуньяди (1443-1490), перед необходимостью формирования в кратчайшие сроки отрядов опытных, легких на подъем и подвижных конников для выполнения разведывательных задач и преследования отступающего противника. Сам термин «гусар»[123] венгерского происхождения (от венгерских слов «гус»[124]= «двадцать» и «ар»[125] – «подать», «цена», или «стоимость»). Это составное слово весьма точно характеризует принцип формирования венгерской легкой кавалерии, начиная с 1435 года: каждые двадцать свободных собственников, то есть, землевладельцев (преимущественно – венгерских дворян) были обязаны нести расходы по обмундированию и вооружению одного легкого конника («гусара»)[126]. Со временем гусары, кроме холодного оружия, получили на вооружение также мушкетоны (применявшиеся ими во время несения службы на аванпостах и в пешем бою) и пистолеты. Разрядив в неприятеля пистолеты, гусар брался за саблю. По мере падения значения тяжелой рыцарской и жандармской конницы с ее стальными доспехами и длинными копьями и одновременного роста значения мобильной, легкой кавалерии слово «гусар» и подобные гусарам части легкой кавалерии (первоначально формировавшиеся из венгров и географически близких венграм народов – валахов, молдаван, хорватов, сербов) нашли широкое распространение и в армиях других европейских государств. Единственным исключением были тяжеловооруженные «панцирные», или «крылатые» гусары польско-литовского государства «Речь Посполитая» XVI-XVIII вв. Тяжелые польские гусары были вооружены длинными копьями с вымпелами-флюгерами и закованы в латы с прикрепленными к плечам громадными крыльями, шум которых приводил в смятение неприятельскую конницу.
Первые прусские гусарские части были сформированы в 1721 году. К моменту вступления на престол Фридриха Великого (в 1740 году) в прусской армии имелось 2 гусарских полка. Чины 1-го и 2-го прусских гусарских Лейб-гвардейских полков именовались «гусарами с мертвой головой» («тотенекопфгусарен»)[127]; их полковой эмблемой служила «мертвая (Адамова) голова» (изображение человеческого черепа, наложенного на скрещенные берцовые кости)[128]. Чины еще одного, 9-го прусского гусарского полка именовались «гусарами смерти» («тодесгусарен»)[129]; их полковой эмблемой служило изображение самой Смерти в виде человеческого скелета с косой и песочными часами. Тема военной символики мертвой головы как олицетворения «смерти-бессмертия» представляется нам настолько важной, что мы остановимся на ней несколько подробнее.
И, непримиримо ощерясь,
Петлею расплаты поверх
Встал месяц – эсэсовский череп,
Взыскующий будущий Рейх.
Iерей Анатолий Кузнецов.
…Как пишет английский военный историк Роберт Лумсден, немцы воспринимали «мертвую голову», прежде всего, «как историческую эмблему некоторых элитных частей»[130] армии кайзеровской Германии. Cовременный немецкий исследователь Гидо (Гвидо) Кнопп, повествуя о становлении «Шуцштаффеля» (СС, то есть, «охранных отрядов» гитлеровской партии НСДАП), подобно Роберту Лумсдену, констатирует, что эмблему «мертвой головы» эсэсовцы «также позаимствовали у германских войсковых элитных частей, так как эта эмблема в течение столетий служила знаком особой преданности военачальнику»[131].
Кроме того, не следует забывать, что, как совершенно правильно подчеркивает современный российский исследователь Дмитрий Жуков,[132] «мертвая (Адамова) голова» вообще относится к числу древнейших символов человечества. Судя по иллюстрации к изданной сравнительно недавно на русском языке книге французского автора Ива Коа «Викинги, короли морей», «мертвую голову» иногда использовали в качестве эмблемы на знамени средневековые викинги. Американский автор Ник Уорвол, на которого ссылается Дмитрий Жуков, совершенно правильно указывает, что во многих древних культурах «череп и кости, как наиболее стойкая к разложению и наименее разрушаемая органическая ткань, символизировали способность к телесному возрождению, жизненную энергию и силу духа»[133]…
Во время похорон прусского короля Фридриха-Вильгельма I Гогенцоллерна зал с телом в Бозе почившего монарха был задрапирован черными полотнищами с вышитыми на них серебряной нитью
