А ежли конь? Он что? Да тут и вовсе, Навроде да. Не конь, а помело. Куда за ним? Да некуда... А возит! Оно ведь так. Куда ж его?.. Тягло Из тех времен... А без тягла? Не в паре ж Тащиться с ним! А душу - распотеешь! И - градус внутрь! Нутро - его ожваришь - и с перецоком - в тень! А гак-то где ж? Забыли, что ль? Куда там! Не иголка, Степану что? И Нюрка - нипочем. Не охмуришь! Оно ведь не без толку, Не в баню! Не заманишь калачом. Поехали! Да те ль они, ворота? А ну-ка, тпру! Ищи их, тормоза... И - вот оно! С налета, с поворота - кувырк! - Разрыв-трава, кремень-слеза. Голос из вигвама У больших озер когда-то Жил индеец нанабозо, Был он сильным, мудрым, Смелым - настоящим храбрецом. Научил людей он делать Стрелы, лодки из бересты, Разводить огонь и сеять Кукурузу на полях... Владимир Торопыгин 'Индеец Нанабозо'
В современном Ленинграде Есть Владимир торопыгин, Обаятельный мужчина И талантливай поэт. Правда, он не только пишет, Он, бывает, и читает, Как-то 'Песнь о Гайавате' Прочитал случайно он Сочинение Лонгфелло Перевел прекрасно Бунин, Хмурый, замкнутый мужчина, Но талантливый поэт. Призадумался Владимир По прозванью Торопыгин И сказал жене он: 'Сквау, Вот как надобно писать!' Не в стране оджибуэев... - В несравненном Комарове В окруженье бледнолицых За работу он засел. Сидя в творческом вигваме, Сочинил про Нанабозо, Посвятить забыв Лонгфелло Эти чудные стихи. Архивная быль Терпенья и мужества впрок накопив И перед судьбою смиренья, Спускайся, верней, поднимайся в архив, Спроси номерное храненье... Владимир Рецептер 'Архив'
Терпенья и мужества впрок накопив,
