Когда меня враги распяли,От дикой зависти дрожа,Вы, паразиты,Крепко спали,Как спятНочные сторожа.А я висел,Кусая воздухИ поминая божью мать...ПотомБракованные гвоздиСтал потихоньку вынимать.Прыжок мой был весьма удачен,Я понял:Больше не хочу!А ну вас всех к чертям собачьим!.Все надоело- Улечу!ТеперьЯ высоко чертовски!Глотаю воздух как насос....Зови меня Иисус Горбовский,А если хочешь - Глеб Христос.Глоток (Белла Ахмадулина) Проснуться утром, грешной и святой,Вникать в значенье зябкою гортаньюТого, что обретает очертаньяСифона с газированной водой.Витал в несоразмерности мытарствНевнятный знак, что все это неправда,Что ночью в зоосаде два гепардаДрались, как одеяло и матрац.Литературовед по мне скулит,Шурша во тьме убогостью бумаги,Не устоять перед соблазном влагиЗрачком чернейшим скорбно мне велит.Серебряный стучался молотокПо лбу того, кто обречен, как зебраТщетою лба, несовершенством зеваПрестранный гость скребется у дверей,Блестя зрачком, светлей аквамарина.О мой Булат! О Анна! О Марина!О бедный Женя, Боря и Андрей!Из полумрака выступил босойМой странный гость, чья нищая бездомностьЧрезмерно отражала несьедобностьВчерашних бутербродов с колбасой.Он вырос передо мной, как вырастают за ночьГрибы в убогой подмосковной роще, его ослепительноБелое лицо опалило меня смертным огнем, и я ожила.Он горестно спросил: 'еще стаканчик?' Ошеломленная,Плача от нежности к себе и от гордости за себя, яХотела упасть на колени, но вместо этого запрокиНула голову и ответила надменно: 'Благодарю вас,Я уже...'Спросила я: - Вы любите театр?- Но сирый гость не возжелал блаженства,В изгибах своего несовершенстваОн мне сказал: - накиньте смерть ондатр!Вскричала я: - Вы, сударь, не Антей!Поскольку пьете воду без сиропа,Не то что я. Я от углов сиротстваОберегаю острие локтей.Высокопарности был чужд мой дух,Я потянулась к зябкости сифона,А рядом с ним четыре граммофонаЗвучанием мой услаждали слух.
