С тех пор так и пошло. Мила приходила ко мне со всеми своими проблемами, я помогал ей, давал полезные советы и тому подобное. Фактически, я стал её личным тренером по псимагии. Я стал бывать у неё дома, а она часто засиживалась у меня допоздна. Но мы не только вместе занимались, но и вместе гуляли, и даже несколько раз сходили в кино.

            Моя мама всегда радовалась появлению Милы у нас, а бабушка так и вовсе всё время предлагала ей что-нибудь вкусное. И обе они всё время её хвалили. Мне это даже стало надоедать, потому что в мой адрес ничего лучше «оболтус» никогда не звучало. Единственное, что мне говорили, что раз уж мы с Милой так хорошо поладили, то я не должен упустить такую хорошую и перспективную девушку. Для меня это звучало как-то совершено глупо, потому что девушек вокруг было просто полно. Практически любая девчонка из нашего класса, дай я ей хоть намёк на то, что она мне нравится, была бы на седьмом небе от счастья. Но через какое-то время я понял, в чём тут дело. Мила была псимагиней, и после совершеннолетия она практически гарантированно получит дворянство, да к тому же её отец был очень хорошим архитектором, и хотя их семья всегда жила скромно, зарабатывал он, по маминым меркам, весьма и весьма прилично. Но мне лично, в отличие от мамы и бабушки, на всё это было наплевать. Мне просто было хорошо с ней, а остальное меня мало интересовало.

            На Новый Год Мила с родителями уехала кататься на горных лыжах в Альпы, и я затосковал. Сначала я даже и не понял, чего же мне не хватает, но потом меня осенило: «Мне не хватало Её!» Может быть, это звучит глупо, но до этого момента я даже не догадывался, насколько к ней привязался. Пару дней после этого я ходил и размышлял, что же мне теперь делать. Потом взял телефон и позвонил ей. Сделал вид, что просто хочу её поздравить с Новым Годом и всё такое. Мила приняла мой звонок с большим энтузиазмом. Я бы даже сказал, что она была мне рада даже больше, чем я ей. Это было ужасно приятно. Мы проговорили почти час, а потом пришла мама и сказала, что пора ложился спать, так что пришлось заканчивать. Я лёг в кровать и уже стал засыпать, как мне пришел Зов. До этого мне приходил Зов только от Дениса, но этот Зов был незнакомым, каким-то мягким и неуверенным. Я отозвался. Оказалось, что это Мила, её Зов был неровным, мне даже показалось, что он сейчас прервётся. В этот момент я себя чуть не выдал, попытавшись перетащить связь на себя, но Мила ничего не заметила. Похоже, что для неё было внове пользоваться телепатией. Мы проговорили ещё часа три. В конце концов, Мила сказала, что совсем устала и очень хочет спать. Время было что-то около двух ночи по Москве.

            С этого дня ни одной ночи не проходило, чтобы мы не общались с помощью телепатии. Милин Зов становился увереннее и увереннее с каждым разом, так что под конец её поездки мы проговорили почти пять часов подряд. В каком-то смысле это был рекорд. Нам так понравилось разговаривать перед сном, что, даже когда Мила вернулась, мы не бросили этого занятия. Возможно, дело было в том, что во время Зова твой собеседник может слышать не только твои слова, но также ощущать и твои чувства. Это было самое лучшее время в наших отношениях. Ни она, ни я не признавались друг другу в любви, но всё же между нами что-то определённо было.

            Я стал гораздо чаще бывать у Милы. До этого по большей части она приходила ко мне, а теперь мы стали сидеть у неё. Её мама всегда была мне рада, а младший брат постоянно приставал с чем- нибудь. Единственное, чего я не мог понять, как ко мне относится её отец. Его звали Владимир Леонидович, и он практически всегда был занят. Я постоянно видел его сидящим у компьютера с надетым обручем псиинтерфейса[1]. Мила говорила, что он всё время что-то проектирует. Когда мы встречались, он здоровался со мной и шёл дальше. В его взгляде была какая-то холодность, и мне это было совершенно непонятно, ведь я был парнем, и мне казалось, что он должен был только радоваться тому, что я обратил внимание на его дочь. Тем более, что никаких других подружек у меня не было. Мне даже пару раз ужасно хотелось покопаться у него в голове и выяснить, что же он всё-таки обо мне думает на самом деле, но каждый раз я себя останавливал. В конце концов, я на это дело плюнул. Не нравлюсь я Милиному отцу, ну и наплевать, главное, что я нравлюсь Миле, а с остальным мы как-нибудь разберёмся.

            Но в конце января всё внезапно закончилось. Просто однажды Мила не послала мне Зов перед сном, я подумал, что, наверное, она устала, или ещё что-то подобное. Сам я, конечно, тоже мог с ней связаться, но это бы меня выдало. В общем, в эту ночь я проворочался в постели почти час, а потом всё- таки уснул. На следующий день Мила снова никак не дала о себе знать, и на душе у меня заскребли кошки. Я позвонил ей через два дня. Она ответила, но сказала, что не может сейчас говорить, и положила трубку. С этого момента так стало постоянно. Я звонил, и каждый раз оказывалось, что ей, то некогда, то она занята,