На вопрос, откуда он, Диоген сказал: «Я – гражданин мира».

(Диоген Лаэртский, VI, 63) (49, с.254)

Тому, кто стыдил его за то, что он бывает в нечистых местах, он сказал: «Солнце тоже заглядывает в помойные ямы, но от этого не оскверняется».

(Диоген Лаэртский, VI, 63) (49, с.254)

У расточителя он (Диоген) просил целую мину; тот спросил, почему у других он выпрашивает обол, а у него целую мину. «Потому, – ответил Диоген, – что у других я надеюсь попросить еще раз, а доведется ли еще попросить у тебя, одним богам ведомо».

(Диоген Лаэртский, VI, 67) (49, с.255–256)

* Увидев прихорашивающуюся старуху, Диоген сказал: «Если для живых – ты опоздала, если для мертвых – поторопись».

(Антоний. «О стариках бесчестных и неблагоразумных») (16, с.120)

Увидев судачивших женщин, Диоген сказал: «Одна гадюка у другой берет яд взаймы».

(Антоний и Максим. «Рассуждение о злых женщинах») (16, с.119)

* Поучать старца – что лечить мертвеца.

(Антоний и Максим. «Рассуждение о брани и клевете») (16, с.117)

Однажды Диоген, завтракая в харчевне, позвал к себе проходившего мимо Демосфена. Тот отказался. «Ты стыдишься, Демосфен, зайти в харчевню? – спросил Диоген, – а ведь твой хозяин бывает здесь каждый день!» – подразумевая весь народ и каждого гражданина в отдельности.

(Элиан. «Пестрые рассказы», IХ, 19) (178, с.280)

Как-то Диоген, прибыв в Олимпию и заметив в праздничной толпе богато одетых родосских юношей, воскликнул со смехом: «Это спесь». Затем философ столкнулся с лакедемонянами в поношенной и неопрятной одежде. «Это тоже спесь, но иного рода», – сказал он.

(Элиан. «Пестрые рассказы», IХ, 34) (179, с.74)

Когда распространился слух, что Филипп (Македонский) приближается, на коринфян напал ужас, и все принялись за дело: кто готовил оружие, кто таскал камни, кто исправлял стену (...). Диоген, видя это (...), стал усерднейшим образом катать взад и вперед (...) большой горшок, в котором он тогда жил. На вопрос кого-то из знакомых: «Что это ты делаешь, Диоген?» – он отвечал: «Катаю мой горшок, чтобы не казалось, будто я один бездельничаю, когда столько людей работает».

(Лукиан. «Как следует писать историю», 3) (95, с.627)

* Некий софист спросил Диогена: «Я – это не ты, верно?» – «Верно», – сказал Диоген. «Я – человек». – «И это верно», – сказал Диоген. «Следовательно, ты – не человек». – «А вот это, – сказал Диоген, – ложь, и если ты хочешь, чтобы родилась истина, начни рассуждение с меня».

(Авл Геллий. «Аттические ночи», ХVIII, 13, 8) (35, с.173)

Диоген, увидев, как ехавший на колеснице олимпионик Диоксипп все больше поворачивал назад голову, заглядевшись на красивую женщину, смотревшую на шествие, и не в силах оторвать от нее глаз, воскликнул: «Смотрите, как бы девчонка не свернула молодцу шею!»

(Плутарх. «О любопытстве», 12) (125, с.660–661)

Однажды афинянин смеялся над ним (Диогеном) в таких словах: «Почему ты, когда хвалишь лакедемонян и порицаешь афинян, не отправляешься в Спарту?» (...) – «Врачи обыкновенно посещают больных, а не здоровых».

(Григорий Чудотворец. «К Феопомпу», 16) (112, с.206)

Диоген (...) велел бросить себя без погребения. «Как, на съедение зверям и стервятникам?» – «Отнюдь! – ответил Диоген. – Положите рядом со мной палку, и я буду их отгонять». – «Как же? Разве ты почувствуешь?» – «А коли не почувствую, то какое мне дело до самых грызучих зверей?»

(Цицерон. «Тускуланские беседы», I, 43, 104) (165, с.245)

(О слушателях Диогена:) Когда он сыпал шутками и насмешками (...), они приходили в восторг, но если он начинал говорить более возвышенно и с жаром, они не могли стерпеть его резкости. (...) Подобным же образом дети охотно играют с породистыми собаками, но если те рассердятся и залают громче, (...) пугаются до смерти.

Речь 9 («О состязаниях»), 7 (113, с.16)

Людей учить трудно, а морочить легко.

«Троянская речь в защиту того, что Илион взят не был», 1 (109, с.304)

Люди морочат не только друг друга, но еще и самих себя.

«Троянская речь», 1 (109, с.304)

Учиться трудно, но еще трудней переучиваться.