Все, да, все — не разбирая, не пренебрегая ничем. Все, что встречается на нашем жизненном пути, все может обратиться для нас в живое дело. И поразительно, сколько можно успеть исполнить в один день, — если с любовью и с охотой возмешься за дело.

Берсье в одном из своих сочинений очень верно говорит, что 'время не состоит только из часов и минут, но также из желания и любви. Кто много любит, тот сумеет и много сделать'.

И действительно, никто так часто не жалуется на недостаток времени, как люди праздные, а если только захотеть, то и в короткое время успеешь исполнить вдвое больше, чем тогда, когда нехотя и вяло возмешься за труд. Тут, как и везде, главный наш двигатель есть любовь к делу и искреннее желание исполнить его хорошо. Господь несомненно пособит доброй воле и добрым намерениям нашим, если мы со всем желанием примемся за наш труд, влагая в него и старание, и любовь.

Довольно ли мы проникнуты смыслом этих слов: 'отвертись себя'? Каждый из нас знает в теории, что надо жить для других, что эгоизм есть большой порок, но понимаем ли мы вполне, что значит отвергнуться себя? И исполняем ли мы это повеление, идя за Иисусом Христом?

Пока человек не перестал вовсе существовать для себя, он еще ничему не научился. Пока он не понял, что свою волю, свою силу, свою жизнь, все свое существо он должен отдать Богу и ближнему, — он не может следовать за Христом.

В слове Божием есть много указаний на это, например: 'если пшеничное зерно не умрет, оно не может принести плод'. Только умирая ежедневно для самих себя, мы можем нашею жизнью принести плод, достойный звания христианина, — тот плод, которого ожидает от нас Господь, который Он предназначил нам произвести и который обратится в пользу и для нашей души.

Имея всегда перед собою образ Спасителя, следуя за Ним, подражая Ему, как можем мы еще думать сколько-нибудь о себе? Взор, обращенный единственно на Него, не может вместить уже ничего личного, и кто идет за Ним, конечно, пойдет всегда по верному пути.

Какая великая награда ожидает любящих Господа! Ожидает их то, что наш слабый человеческий разум постичь даже не может! И какое необъятное будущее открывается перед нами этими словами! Чувствуется в них то, чего объяснить мы не можем, потому что тот чудный мир, который ожидает нас за гробом, не может даже представиться нашему воображению, пока мы на земле.

Многие страшатся смерти, боясь неизвестности, и пытаются проникнуть в эту тайну, которую Господь не пожелал нам открыть. Но неужели нам недостаточно Его святого слова, неужели не довольно нам знать, что там, в этой стране света, будет полное блаженство для верующих? И как не понять, что это блаженство слишком велико и чудно, чтобы мы могли вместить его теперь!

Здесь нас еще окружают сумерки; мы бы не могли вынести нашими телесными очами того великого света, точно так же, как и слабый, ограниченный наш ум не может вместить того, что откроется душе нашей при переходе в жизнь вечную. Все наше внутреннее чувство говорит нам о вечной жизни, о вечной любви, о вечной правде, и все наше существо должно проникнуться убеждением, что 'нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас' (Рим. 8, 18).

Будем всегда помнить, что мы вечные должники наших ближних и что долг этот есть любовь, которою мы должны быть проникнуты ко всем нашим братьям. Очень легко любить тех, кто добр с нами, кто симпатичен нам, но этого недостаточно. Истинная любовь все терпит, все покрывает, и мы не исполним божественного закона, если она не будет изливаться на всех наших ближних.

Кто не чувствует этой любви — обратись с теплой молитвой к Господу, и Тот, Кто сказал: 'И возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное', — смягчит и твое каменное сердце. Ты возбужден против ближнего, который обидел тебя, но неужели же тебе не приходит на ум, во сколько раз больше и чаще ты обижал и оскорблял Всемилосердого Господа? И вправе ли ты, хотя бы одну минуту, питать злобное чувство к твоему брату? Наконец, если бы ты себя заставил беспристрастно взглянуть на этот вопрос и поставил бы себя на место оскорбившего тебя, ты, может быть, и понял бы, что сам вызвал это оскорбление и что сам виновен гораздо больше его.

Ничего нет тяжелее, чем питать в себе неприязнь. Зато как легко становится на душе, когда луч любви проникает в нее и смывает всякую злобу!

Будем же непрестанно молить Господа, чтобы Он усилил в нас это чувство любви, и будем помнить, что любить — долг наш, долг, который мы беспрерывно должны отдавать, не требуя и не ожидая возврата!